Мерседес Лэки - Мастера фэнтези 2005 (сборник)

Но Джон-Том не встретил препятствия. Охваченный восторгом и благодарностью, он почувствовал, что проваливается. Казалось, поезд пронесся в считанных сантиметрах над его затылком. Постепенно рев смолк. Наконец Джон-Том ударился о землю, перекатился, открыл глаза, каковые оставались принадлежностью головы, а голова не разлучилась с плечами. И это — хороший знак.

Джон-Том сел, помассировал шею, поморщился. Нащупал драгоценную дуару на спине — она благополучно выдержала падение. Лежавший рядом Мадж приоткрыл глаз, с упреком посмотрел на друга, простонал:

— Ну, все, чувак. С меня хватит. Выдай-ка мою долю золотишка, что дал тебе дедушка Вольнопер, и почапаю-ка я своим путем.

Закряхтел, очухиваясь, Стромагг. Джон-Том отвел взгляд от рассерженного выдра и обмер:

— Я бы тебе советовал оглянуться, прежде чем уходить.

— Че? Да на фига мне оглядываться… — Выдр все же обернулся, умолк и вытаращился по примеру друга.

Замок Намур венчал собою узкую гряду скал. Куда ни глянь, одни кручи. От склона горы, на котором оказались выдр, человек и медведь, к узкому промежуточному пику тянулся мост, а оттуда изгибался второй мост, еще уже, и примыкал он к высокой деревянной двери. Кругом высились гранитные шпили, а на далеком горизонте раскинулось покрытое лесом плато. Картина впечатляла, даже зачаровывала.

Мадж вышел на первый мост, осторожно глянул через единственные перила. Будто яркая синяя лента свисала там с руки великана — то извивалась проложившая себе путь в глубоком каньоне речушка. Путники добрались до промежуточной скалы и прошли по второму мосту, и вот они стоят перед тяжелой, окованной железом дверью. Выдр запрокинул голову, упер кулаки в бедра и пробормотал:

— Ну, че теперь, друг мой чародей? Можа, ключик нам наколдуешь?

— Мадж, дай мне хоть дух перевести, — рассердился Джон-Том. — Я вас со Стромаггом привел сюда? Привел! Значит, и сейчас что-нибудь придумаю.

Выдр фыркнул:

— Да уж, привел… Хотя можно было попрямее дорожку выбрать. Лондон! — Он опечаленно покачал головой: — Эх, добраться бы мне когда-нибудь до милого сердцу Линчбени!

Молчаливый Стромагг, не прислушиваясь к спору человека и выдра, шагнул к препятствию, посмотрел, а затем сложил кулачища величиной с пушечное ядро. Вскинул их над головой, поднялся на цыпочки и обрушил на дверь оба кулака, прибавив к ним тяжесть всего гигантского тела. Средняя часть двери превратилась в россыпь щепы, над этими руинами клубилась пыль. Мадж осторожно приблизился, заглянул в пробоину:

— Ни хрена ж себе ключик!

В фойе было сумрачно, источниками света служили только высокие окна. И — ни единой живой души, даже пестрая крыса нигде не прошмыгнет. Сверхчуткий нос Маджа работал вовсю, трепетали длинные усы:

— Чувак, а ты уверен, что это — тот самый замок? Джон-Том шел по вестибюлю с высокими стенами, глядя на широкую, о двух маршах, лестницу в конце грандиозного зала.

— Я пел о нем и только о нем. Мы — там, где надо, наверняка.

И все же он сомневался и беспокоился, пока поиски не привели компанию в просторную, пышно изукрашенную спальню. Через витражные окна сочился радужный свет, заливая золотом мебель и превращая кружевной балдахин над кроватью в филигранное световое шоу.

На кровати лежала принцесса, а может, и не принцесса, но уж определенно писаная красавица. Она мирно почивала: руки сложены на груди, пухлые губы тронуты нежной улыбкой. Шлепнув по шаловливой руке Маджа, Джон-Том задумчиво проговорил:

— Почему-то мне это кажется знакомым…

— А мне — оченно даже странным, — добавил обуреваемый самыми разными чувствами Мадж, глядя на неподвижную девицу. — Старичина Вральфрам ни словечком не обмолвился о том, что его пассия лежит в коме. Че же получается — ты ей песенки петь будешь, а она даже ухом не поведет?

Слабый шорох кожи тонкой выделки о камень заставил всех троих разом обернуться. В дверях стоял их наниматель, но Вольфрама с трудом можно было узнать. Куда девался лебезящий старец! Казалось, Вольфрам прибавил росту, не говоря уже о стати и важности. Накидка бликовала в лучах витражей, в стеклянном навершии посоха мерцала пленная молния. От пришельца в буквальном смысле слова веяло властью.

— Итак, я не ошибся в выборе, и вы исполнили свое предназначение. — Проходя в спальню, Вольфрам не смотрел ни на кого, кроме безмятежно почивающей красотки. — Жалкие невежды! Неужто вы и впрямь подумали, что я, Вольфрам Величавый, всепоглощающий властелин Теплоземелья, доверю судьбу владетельницы Намура вашему легкомысленному попечению?

Джон-Том, отвечая, осторожно передвигал на грудь дуару:

— Почему-то я ждал, что услышу от тебя нечто в этом роде.

Вперед шагнул нахальный Мадж:

— Шеф, ежели ты и впрямь такой всякий-превсякий, на фига тебе мы, бедные, понадобились?

Волшебник презрительно посмотрел на выдра:

— Разве это не самоочевидно? Место сие укрыто чарами, необоримыми даже для меня. Дабы разрушить их, потребна магия совершенно иного рода, нежели та, коей я обладаю. Да, я могущественный волшебник! Но сейчас мне понадобился скудоумный чаропевец, только ему по силам проторить сюда дорожку и отвлечь на себя опасности, подстерегающие незваного гостя. Мне оставалось лишь безбоязненно следовать по его пути, что я и содеял.

— Так это и есть твоя возлюбленная? — указал Джон-Том на скованную мирным сном красавицу.

— О да, это она. — Губы над острой бородкой растянулись в улыбочке. — Хотя самой ей об этом еще неведомо. Тот, кто дотронется до красавицы и пробудит ее от сна, тот и есть ее суженый, тот и станет ее мужем, а стало быть, получит в приданое это царство и связанное с ним влияние на иные измерения.

— Только и всего? — спросил Мадж, сосредоточенно разглядывая свои когти. — Да ради бога, шеф.

— Нет, не ради бога! — Джон-Том двинулся вперед, встал рядом с выдром. — Если речь зашла об иных измерениях, я не могу бездействовать! Я не могу позволить, чтобы этот высокомерный бородатый лжец заправлял в моем мире.

Выдр пожал плечами:

— Да какие проблемы, чувак? Можа, он хоть в этом тошнотном Лондоне порядок наведет.

Волшебник снисходительно кивнул:

— Вижу, вы для меня не помеха.

— Ну, это еще как посмотреть! — Пальцы Джон-Тома подкрались к струнам дуары. Он умело перебрал — и забраковал с десяток песен. Вольфрам — чародей могущественный и злобный, абы чем его не проймешь. Джон-Том совершенно не знал этого человека — как тут выбрать что-нибудь подходящее? И вдруг он вспомнил слова колдуна. Эврика! Чаропевец повернулся кругом и бросился к кровати.

— Хассон! — злобно прошипел Вольфрам и ткнул посохом.