Мэрион Брэдли - Повелительница ястреба
Он поднялся и, тяжело ступая, вышел из столовой.
Ромили бросилась к Люсьеле, рухнула на колени, уткнулась лицом в подол ее платья.
— Мама! — зарыдала она. — Неужели вы выдадите меня за этого… за этого… — После короткой запинки она выговорила: — …слизняка? Он же вылитый… этот… который ползает по трупу… по трупу… у которого дюжина ног…
Люсьела погладила ее по голове, потом задумчиво посмотрела в угол комнаты.
— Ну же, ну же, девочка, — с трудом, шепотом, выговорила она. — Все это не так страшно, как ты думаешь. Ты же сама сказала дому Алдерику — вспомни, — что надо смотреть в корень, не судить по внешнему виду. Дом Гарис — хороший, уважаемый человек. В твоем возрасте я уже родила своего первого ребенка, и твоя родная мать тоже. Роми, ну, Роми, не надо плакать, — беспомощно промолвила женщина.
Ромили внезапно поняла, что мачеха ей не заступница — Люсьела никогда не перечила отцу. Она просто не способна на это.
Выхода не было!
И в комнате, и катаясь верхом с Пречиозой на луке седла, она мучительно размышляла: что делать? Казалось, ее загнали в капкан. Отец еще ни разу не изменил своего решения. Он даже слышать не хотел о том, чтобы простить Руйвена, а ведь Дарен пытался просить за брата. Если что-то вобьет в голову, клещами не вытащить. Никогда он не нарушит слово, данное дому Гарису. А может, сам Гарет из Скатфелла возьмет назад свое предложение? Ни за что! Пусть небо упадет ему на голову, но он не отступится. Это было так очевидно, что Ромили, обдумывая и такой поворот событий, сразу мрачнела, слезы сами собой навертывались на глаза. Случалось, правда, что иной раз мачеха или воспитательница пытались убедить отца, что то или иное решение неверно, особенно когда он наказывал детей; но Ромили что-то не слышала, чтобы он прислушался к голосам женщин или доводам рассудка. Сказал — как отрезал! Пусть даже Микел сознавал, что перегнул палку или неумеренно поддался чувству… По всем холмам Киллгард было известно, что слово Макарана ни в чем не уступает слову Хастуров. Оно крепче железа. Ему верили всегда, Макарану не надо было писать долговых обязательств или клясться на мече.
Что, если она бросит вызов отцу? Так уже случалось, и у Ромили внутри все трепетало, когда она задумывалась о том гневе, какой вызовет у него ее отказ. И все равно, даже перехлестывающая все границы ярость Микела казалась ей более терпимым наказанием, чем ежедневные, ежечасные прикосновения наглого, торжествующего Гариса, исполнение супружеских обязанностей… Просто отец не знает, что представляет собой этот человек. Тут ее внезапно пронзила мысль, что отец даже не поймет ее. Ему это просто не дано! Он не в состоянии ощутить, что может чувствовать женщина, оказавшаяся в руках у Гариса Алдарана.
«Да меня просто вырвет, когда он прикоснется ко мне!» Пусть отец выйдет из себя, пусть придумает что хочет, выберет любое наказание, но она еще раз поговорит с ним.
Ромили нашла лорда Макарана в конюшне — тот наблюдал, как мальчишка, помощник конюха, делал припарку черному пони, который разбил колено, упав во дворе. Момент был неблагоприятный — отец выглядел мрачным, задумчивым.
— Накладывай повязку повыше, — наставлял он подростка. — Горячее и холодное в течение по меньшей мере двух часов, потом посыпь бинт порошком каралы[18] и крепко перебинтуй сустав. Следи, чтобы он не лез в грязь. Каждые несколько часов меняй соломенную подстилку. Все должно быть чисто. Чертов пони, как это его угораздило! Лечи не лечи, но если он потом все равно будет беречь ногу, придется продать его с убытком или использовать только на легких работах. Оставляю его на твое попечение. Если животное не поправится, я с тебя шкуру спущу. Слышал, ты, мошенник? Это по твоей милости он упал.
Парнишка было попытался протестовать, но хозяин жестом приказал ему заткнуться.
— Не надо мне сказки рассказывать, я сам видел, как ты скакал на нем по камням. Чертов осел! Мне бы следовало запереть тебя в подвал и посадить на сорок дней на хлеб и воду.
В этот момент он повернулся и увидел Ромили.
— Что тебе надо на конюшне, девочка?
— Я тебя искала, отец, — ответила девушка. Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал твердо, достойно. — Я хотела бы поговорить с тобой. Если, конечно, у тебя есть время.
— Время, говоришь? Да мне все утро ничего в голову не лезет, кроме этого пони. Надо же так ногу расквасить. Убыток на убытке!..
Тем не менее он не спеша вышел из конюшни и прислонился спиной к столбу ограды.
— В чем дело, девочка?
В горле встал комок. Ромили никак не могла решиться заговорить, и она несколько минут смотрела вдаль. В легкой голубоватой дымке просматривались горы, ближе расстилалась долина, поросшая сочной травой. Там, невдалеке, на выгоне, паслись племенные кобылы. Безмятежно пощипывали траву… Многие уже совсем старые… Служанки из домашней челяди стирали белье у ручья. В большом котле, подвешенном над дымящимся костерком, что-то кипело и булькало… Как все эти незамысловатые сценки были ей дороги! Помнится, она как угорелая носилась по выгону, все пыталась заглянуть в котел, подбрасывала ветки в огонь… Теперь это придется оставить, податься в чужие края. Зачем?
«Соколиная лужайка» была дорога Ромили, как, впрочем, любому из детей Микела, а теперь, выходит, пора замуж и прощайте горы, долина? Ради чего? Любой из ее братьев с радостью остался бы здесь, так бы и прожил жизнь рядом с этими холмами, кобылами, ручьем, собаками… Даже Руйвен, который сбежал из родных мест, мог бы остаться здесь навсегда. Почему он выбрал такой путь? И Дарена тоже тянет вдаль, не такой уж охотник до отцовского наследства.
Почему, ну почему у братьев все наперекосяк? Теперь и до нее это проклятье докатилось. Слезы навернулись на глаза, Ромили отчаянно заморгала — не хватало еще разреветься! Ну почему ей нельзя остаться здесь, стать наследницей? Она бы привела сюда мужа — это куда лучше, чем уезжать куда-то на сторону, да еще к ненавистному супругу…
— Так что же случилось, дочь? — мягко переспросил отец, и Ромили поняла, что он заметил ее слезы.
Девушка кашлянула, попробовала голос, потом сказала:
— Отец, спору нет, я, конечно, должна выйти замуж. Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. И мне радостно было бы подчиниться твоей воле, но… но почему именно дом Гарис? Я просто ненавижу его! Я его терпеть не могу!.. Он же похож на жабу. — Она почти выкрикнула последние слова, но тут же спохватилась, заставила себя успокоиться. Ее голос не должен срываться на крик — будет только хуже.
Отец понимающе покивал.
— Я долго пытался подобрать тебе самую лучшую пару. Делал все, что в моих силах. И думаю, что в этом случае не ошибся. Он наследник Скатфелла, Роми, и не так далек от титула лорда Алдарана. Если, конечно, старый лорд умрет бездетным. А откуда у него могут взяться дети? Я ведь небогатый человек и не могу выделить тебе большое приданое, а Скатфеллы состоятельны настолько, что им в общем-то безразлично, что ты принесешь с собой. Дому Гарису просто нужна жена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});