Ксения Медведевич - Мне отмщение

   Волосы на темечке чувствительно сгребла железная пятерня:

   - Антара, я тебя сам убью.

   Сглатывая ком ужаса, юноша посмотрел в нечеловеческие глазищи.

   - Не пойду, - выдавил. - Что я Абле скажу? Не хочу, чтоб смеялась.

   Петерня медленно отпустила.

   - Умирай, если хочешь, - бронзовый голос сумеречника обдавал презрением, как зимний дождь холодом.

   Подбирая присыпанное пылюкой копье, Антара услышал удаляющийся стук копыт.

   - С бабами в шатрах не останусь... - упрямо прошептал он, утер слезы стыда и в отчаянии полез на кобылу.

   И снова нагнал Рами - очень быстро.

   На окраине становища в прыгающем факельном свете голосили и орали в десяток глоток, в реве заходились дети.

   - Антара-аааааа!.. мама-ааааа!..

   Ага, это Нуман бежит, все мордашка мокрая от соплей.

   - Маму увезли-иии... это не кайсы-ыыыы...

   Что это не кайсы, Антара уже понял.

   - Связали, во вьюк положили-иии...

   На шее Нумана болтался обрывок веревки. К его боку прижимались еще двое - дочка и мальчик тети Сафийи, их тощие шеи спутывал длинный ремень, а на кончике ремня, задирая подбородок, тащился еще и мелкий зареванный Ясир из соседнего шатра. Все четверо ревели, как зарезанные, и размазывали по лицам сопли, слезы и грязь.

   - Нуман, хватит плакать, ты мужчина. Развяжи их, - строго сказал Антара с высоты кобылы.

   - Отца заарканили, угнали, - всхлипывая, выдавил Ясир, выпрастывая шею из ременной петли. - Маму с сестрой во вьюк запихали. Брата с Ибрагимом за шеи связали и так за конем потащили...

   - А нас тоже повязали, а потом бросили, - мрачно добавил Нуман.

   Он уже утер сопли и преданно смотрел на Антару:

   - Ты спасешь маму и тетю Сафийю?

   - Конечно, спасу, - твердо ответил юноша и вскинул в руке копье.

   Раздавшийся за спиной строгий окрик заставил Антару съежиться в роскошном чужом седле:

   - Ты куда это собрался, о сын рабыни? И откуда у тебя лошадь, а? - рявкнул высоченный, богато одетый старик.

   Почтеннейший Рашад, как же без него. Мальчишек как ветром сдуло.

   А Рашад пренебрежительно бросил:

   - Отец твой сказал - расходиться.

   - Но...

   - Их больше сотни, дурак. В железе. На хороших конях. Даже если догоним, они нас к тем, кого на сворках ведут, подвяжут. Слезай с коня, Антара, бой окончен.

   - Но...

   И тут откуда-то справа раздался резкий голос Рами - стрелок закричал, кроя всех трусами и евнухами, ему ответили такие же возмущенные вопли.

   - Уйми своего лаонца, - презрительно процедил Рашад. - А то как бы ему бока не намяли. П-подлая приблуда, безродный выродок...

   Бормоча ругательства, почтенный господин перекинул через плечо полу бишта и удалился в темноту.

   Антара успел вовремя: Рами уже окружила пешая и конная толпа. Разъяренные люди орали, размахивали палками, и сумеречнику явно грозила хорошая трепка. Стрелок сдерживал топчущуюся кобылу, свирепо рычал в ответ и скалился, как каракал над добычей:

   - Ублюдки! - кричал он. - Трусливые и подлые ублюдки! Да не будет у вас матери!

   - Заткни свой грязный рот, сколопендра! - орали ему в ответ. - Не смей позорить благородных бану суаль!

   - Отберите у него коня и оружие! - о, кто-то умный нашелся. - Он приблуда! Хали не должен владеть имуществом!

   Сейчас бросятся все скопом, и Рами придется туго - он ведь словом связан. Если навалятся и бить будут, ответить не сможет наш стрелок...

   - О благородные сыны племени! - привстав в стременах, рявкнул Антара. - Выслушайте меня!

   Рами замолчал на полуслове и вытаращился. Ругань стихла. Только факелы трещали.

   - Неужели мы оставим наших товарищей? Неужели отдадим наших жен и сестер чужакам?!

   - Заткнись, Антара... - устало протянул кто-то из толпы.

   В ответ этому кому-то с треском наподдали по уху:

   - Помолчи! Дай стихи послушать!

   - Прочитай стихи, Антара! - проорал кто-то сзади.

   И Антара вскинул в руке копье и прочел:

   Отчего эти слезы, я сам не пойму -   Так бывает при встрече нежданной у нас.   Мы за жизнь не боимся, люди бану суаль,   Нам в бою безразлично, с кем сражаемся мы.   Все, кто знает меня, все, кто видел в бою,   Пусть расскажут, легко ли меня испугать! 10

   Ответом ему стало потрясенное восхищенное молчание - а следом многоголосый, свирепый крик:

   - Да благословит тебя Всевышний, Антара! По коням, храбрецы! Отомстим кайсам! По ко-ооня-яяям!!!...

   Через несколько мгновений они с Рами остались на пустом истоптанном пятачке земли лицом к лицу. Сумеречник смотрел на юношу совершенно круглыми глазами. Затем выдавил:

   - Охренеть...

   - Всегда рад спасти твою шкуру, Рами, - церемонно и вежливо ответил бедуин и приложил правую ладонь к груди.

   - Я... благодарен, - Рами опустил глаза и очень смутился.

   - Поехали, - гордо сказал Антара и тронул кобылу.

   - Куда тебе-то ехать?!

   Нет, вы подумайте! Он еще не унялся!

   И Антара гордо развернулся в седле и сообщил:

   - Навстречу славе. Навстречу славе и бессмертию в песнях, Рами.

   На этот раз он поехал вперед, не оборачиваясь.

   Несмотря на глухое ворчание, в котором Антара явственно разбирал не очень добрые о себе отзывы.

   Когда они нагнали разбойников, юноша понял, что Рами был прав. Кругом прав.

   Не стоило ему ехать.

   Скакавшие впереди с ревом и звоном сшиблись с фарисами. Оглушающе злобные, пронзительные крики сумеречника слышались издалека. Ему вторили остальные - радостными возгласами и воплями. Ну да, у нас в становище никто так рубиться не умеет, это точно.

   Среди каменных стен сухого русла метались крики, звон и ржание, эхо путало слух, на закидывающей колени лошади Антара изо всех сил держался в седле и страшно боялся упасть под копыта.

   Над головой и по сторонам орали, скрежетало и звенело железо - словно кругом враги, и юноша судорожно оглядывался - нет, нет, вот, свои, свои, свои.

   Свирепый клич накатил волной - и Антара не сдержал пуганого вопля.

   На них бежали пешие фарисы с копьями!

   Отчаянный визг лошади сказал все - убили кобылу, прямо под ним убили. Заваливаясь, Антара счастливо упал под брошенное копье, над ним мелькнула булава, он подставил древко, хрустнуло, фарис рухнул с пробитой стрелой шеей.

   Кобыла упала на бок и визжала, взбрасывая копыта. Из пропоротого копьем брюха текло и вываливалось склизкое и извитое.