Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

Зуад взвыл и на карачках пополз прочь от несуществующего скорпиона. Марди изловил его за шею и встряхнул так, что у проштрафившегося «пастуха» отчетливо щелкнули челюсти.

– Говори давай!

– Уберите скорпиона! – завизжал в ответ пленник, судорожно дергаясь и пытаясь закопаться в твердую, как камень, землю пустыря.

Крохобор с отвращением сплюнул, изобразив, что давит сапогом нечто невидимое. Из шеренг долетело чье-то приглушенное ругательство, послышались изумленные возгласы. Кое-кто из бойцов посуевернее делал знаки от дурного глаза.

– Все, раздавил! Теперь отвечай! – скомандовал Крохобор. – Кто вас купил? Какого демона им нужно было в той таверне?

Шептун продолжал дергаться, однако теперь его невнятные вопли стали больше походить на членораздельную речь:

– Он уверял, что это совсем несложно! Что Братства это вовсе не касается, а никакой крови не будет!.. Всего лишь открыть пару замков и приглядеть, чтобы никто не крутился под ногами! И все! Он мне сам так говорил!.. И платил, щедро платил, сколько бы мы не требовали!

– Кто «он»? – почти одновременно спросили Кодо и Хисс.

– Имя у него есть? – рыкнул Кодо.

– Он – это он, – Зуад съежился, безуспешно стараясь стать совсем маленьким и незаметным. – Подошел ко мне луну назад в «Дубовой ветке». Я не спрашивал имя… потом спросил, он не ответил… Но – земляк мой, туранец, это точно! По выговору судя – из самого Аграпура, да не из простых. Здоровенный, огромный, в четыре локтя ростом, грудь как бочонок… Между собой мы его кликали Верзилой, лица не видали, Белом-Покровителем клянусь! Серый балахон на нем был с капюшоном, закрывал лицо… Золота у него в кошеле было – как грязи…

– Плохо учишь своих людей, Крохобор, – съязвил Кодо. – Дураки они у тебя. Ну, много ли надо ума догадаться, что за простые дела золотишко пригоршнями не раздают?

– Жадность порождает глупость, глупость же не имеет границ, – пожал крутыми плечами Марди Арбис, вновь встряхивая Шептуна и тем кладя конец словоизвержению бывшего верного соратника. – Есть такие шакалы – сколь ни корми его, а все одно за фальшивый сикль призового жеребца догонит и под хвост поцелует… Ну, про нанимателя он больше ничего не знает, хоть на жаровню его сажай. Только это и твердит. Об остальном можешь расспросить, только спрашивай побыстрей…

– Что унесли из «Норы»? – спросил Хисс, подавшись к Зуаду. – Куда дели?

– Всякий хлам… Какую-то книгу, маленькое зеркальце, флакон с душистым маслом, еще что-то – полная чепуха, пригоршни монет не стоит… кроме алмазной короны, вот это была настоящая добыча… Отдали все Верзиле, он заплатил, как договорились, все по чести. Я только корону отдавать не хотел – такую кучу алмазов я и не видел никогда, думал зажилить… Так этот бык бешеный чуть душу из меня не вытряхнул. Драться с ним не с руки было: переполох, все горит, народ сбегается… к тому ж из десяти моих четверо в кабаке сгорели, а с ним трое были, те еще волки, моим не чета… пришлось отдать… – бормотал Шептун, копошась в пыли.

– Что за трое? – внезапно подал голос Малыш.

– Не знаю я, что за трое! – вдруг зашелся в крике бандит. – Не помню! И вспоминать не хочу! Жуть какая-то ходячая, нелюдь в людском обличье! Не говорят, не дышат, и сталь их не берет…

Крохобор крякнул, поскреб в затылке, обдумывая что-то, зыркнул на своих бойцов и повернулся к Кодо:

– Во как. Я ж говорю, дрянная это история. Есть у вас еще вопросы?

– Интересно выходит, – сказал Кодо Сиверн, глядя сверху вниз на Марди. – А ты, значит, вроде бы и ни при чем? Чем ответишь, Крохобор, что ведать не ведал об их самовольстве?

Круглая физиономия Арбиса побагровела от гнева. Но ответил «смотрящий» Каменного Рынка без промедления, сделав притом быстрый и сложный жест, сопровождающий нерушимую воровскую клятву.

– Подлый пес Зуад был моим «пастухом», но эта кровь – только на его руках. Я ничего не знал о его предательстве и законы шейвар блюду свято, в том даю слово вора. Клянусь Ключами Бела и Плетью Нергала, всеведущих богов и все Ночное Братство призываю в свидетели, и пусть не будет мне удачи в жизни и покоя в смерти, если вру…

– Зачем тогда шакала этого на сегодняшний стык тащил? – опять возник Хисс, тщетно пытаясь найти хоть какую-то зацепку на пути к неведомым нанимателям Зуада. – Откуда знал, что речь о «Норе» зайдет?

– Уйми ты своего рыжего, Кодо! – не на шутку взъярился Крохобор. – Пока я его сам не успокоил! Ему моей воровской клятвы мало?! Знал, не знал, да зачем привел… Чтоб свое честное имя перед братьями защитить, если спросят, вот зачем! А хоть и не спросили бы – сам бы эту крысу канавную вам на расправу отдал, чтоб другим неповадно было!

– Ладно, забыли, – сумрачно рыкнул Кодо Ночной Кошмар. – Вот теперь вижу, что не врешь. Ну как, доволен?

Последний вопрос предназначался Хиссу. Рыжий мошенник смотрел на пытающегося сесть Зуада так, будто забыл что-то важное и теперь отчаянно пытался вспомнить. Однако времени на размышления у него не оставалось. В устремленных на него маленьких буркалах Кодо, помимо некоего уважительного сочувствия, явственно читалось нетерпение.

– Доволен.

– Хвала Творцу, – буркнул Марди, остывая. – Осталось тут прибраться, и покончим с этим. Парень, то тело, что ползает сейчас у твоих ног – уже не человек. Живым он с Плешки не уйдет, но и мы об эту падаль мараться не станем. Право крови за вами. Так что давай, делай чего положено…

– Сам управишься? – почти дружелюбно осведомился Ходячий Кошмар. – Или помочь?

В поисках поддержки Хисс глянул на Малыша и Ши Шелама. Мрачный подросток-варвар размашисто кивнул. Воришка развел руками и скорчил выразительную рожу – мол, ты предводитель, тебе и решать. Зуад Шептун, сидя на земле, по-прежнему таращился на россыпь трещин в пыльной глине и раскачивался из стороны в сторону. Мельком глянув на него, Хисс не ощутил ни полагающейся злости, ни удовлетворения от того, что изначально безнадежный замысел привел к такому поразительному успеху. Что такое Зуад и его шайка? Всего лишь туповатые исполнители, с потрохами купленные за пару сотен золотых империалов. Истинный виновник погрома в «Норе» по-прежнему остается неизвестным и недосягаемым.

– Сам, – решительно сказал Змеиный Язык.

Из обоих бойцовских шеренг донеслось одобрительное ворчание. Ночное Братство издавна придерживалось незыблемого правила: пойманный за руку на провинности перед Братством должен сполна расплатиться за промах. Чаще всего – кошельком, порой можно отделаться каким-либо увечьем; но когда дело касается законов шейвар, виновный расплачивается только собственной жизнью.