Марк Лахлан - Хранитель волков

Но имелась и еще одна причина, по которой он воздерживался от походов, хотя не признавался в этом даже себе самому: он хотел, чтобы его признали негодным для войны. Он надеялся, что Двоебород не позволит своей дочери выйти замуж за человека с такой репутацией, и тогда Вали сможет жениться на Адисле. Однако пока что конунг не спешил освободить его от обязательств. Еще Вали попросил проезжего купца передать отцу, что категорически не собирается жениться на выбранной девушке, однако ответа не получил. Вали воспринял это как укор и ощутил себя полным дураком. Отец имел право принудить его к исполнению долга, и все его протесты и отказы ничего не значили.

Ему пришлось смириться с тем, что он наследник конунга, однако до тех пор, пока ему не укажут на это и не заставят жениться на Рагне, он будет делать вид, будто он простой крестьянин, свободный человек, как их называют. Он подарил свой длинный нож Манни, младшему брату Адислы, но продолжал учиться у Браги, чтобы тот не чувствовал себя не у дел. Вали понимал, что, лишившись настоящей работы, Браги просто зачахнет. И в благодарность за ту доброту, какую Браги выказал к нему во время похода, Вали очень старался. Когда Вали колотил по щиту Браги палкой, заменявшей во время тренировок меч, он распалял себя, думая о том, как несправедливо то, что он не может жениться на Адисле.

В свободное время Вали помогал Адисле и ее матери по хозяйству, пас овец вместе с ее братьями, а по вечерам болтал с Бартом на датском наречии. Но в набегах не участвовал, что требовало немалой храбрости. Он знал, что боги больше всего ненавидят трусов, и лишь твердая уверенность в собственной правоте помогала ему притворяться таковым.

Конунг не называл Вали трусом в лицо, однако среди его приближенных было немало воинов, которые бормотали себе под нос это слово, когда Вали проходил мимо. Эгирр был в их числе. Вали предпочитал пропускать оскорбления мимо ушей, считая, что они помогают ему играть придуманную роль, но не замечать вовсе не мог.

— Так что ты там сказал?

— Ничего, князь, совсем ничего.

Вали прекрасно расслышал слово, но не стал давить на Эгирра, чтобы тот повторил. Если он повторит, Вали придется вызвать его на поединок. Эгирр был очень средний боец. Ему нравилось дразнить Вали, однако он вовсе не хотел доводить дело до драки. Вали ведь все равно остается сыном Аудуна, почетным гостем Двоеборода. Наказание за убийство сына конунга, пусть и в справедливом поединке, будет суровым. Кроме того, Эгирр видел, как юный князь крушит палки о шлем Браги. Ему вовсе не хотелось узнать, на что тот способен с мечом в руке.

Вали фыркнул и отвернулся.

— Небось, с нетерпением ждешь свадьбы? Думаю, сегодня вечером будет знатный пир, — обронил Эгирр как бы мимоходом.

— Что за свадьба?

— Адисла, потаскушка с верхнего двора, выходит замуж за Дренги Полутролля из долины. Отличная из них получится парочка!

Вали был ошеломлен. Он даже пропустил мимо ушей оскорбление в адрес Адислы.

— Этого не может быть, — сказал он.

— Боюсь, что может, — ответил Эгирр. — Сегодня утром я своими ушами слышал новость от ее брата. Пойди и спроси сам, если не веришь.

— Если ты солгал, ты мне ответишь, — пригрозил Вали.

И побежал.

Он знал, что Дренги уже просил Адислу стать его женой, но получил отказ. Дренги был хороший парень, сильный, работящий, но все называли его Полутролль, потому что он был очень некрасив и в разговоре с трудом подбирал слова. Адисла, решил Вали, никогда не выйдет за такого.

Он мигом добежал до дома Дизы. Адислы там не было, зато ее мать сидела во дворе на солнышке, растирая тяжелым пестиком желуди из своих запасов.

— Это правда?

По ее глазам он понял, что правда.

— Но почему?

Диза оставила работу.

— Ты из другого сословия, Вали, ты обручен с дочерью конунга. Моя дочь должна была выйти замуж еще три года назад. Она приняла верное решение.

— Но я люблю ее, матушка. Разве правильно, что она этого не видит?

Диза положила каменный пестик на край деревянной ступки.

— Она пока еще не сказала ему «да», хотя, как мне кажется, собирается.

— Не позволяй ей. Пусть она откажет ему.

Диза поджала губы.

— Но что за жизнь у нее будет в качестве твоей наложницы, Вали? Ты же не можешь жениться на ней, значит, она не может рассчитывать на большее. А что, если она тебе надоест?

— Она никогда мне не надоест.

— Неужели? Двоебород меняет наложниц несколько раз в год.

— Я не Двоебород! — возмутился он.

Вали хотел продолжить мысль, объяснить Дизе, но он был слишком потрясен. Он никогда не разговаривал на эту тему с Адислой, но всегда понимал, что ему придется жениться на дочери конунга, если именно это необходимо его соплеменникам. Потом он даст жизнь наследнику и больше не будет иметь с женой никаких дел, а его настоящей женой, пусть и не по названию, станет Адисла. Но если Адисла выйдет замуж за другого, все усложнится. В ход пойдут копья, прольется кровь, начнется кровная месть.

Вали огляделся по сторонам, надеясь, что братья Адислы рядом и они сумеют как-нибудь образумить Дизу. Но братьев не было, они отправились в Нидарус с другими приближенными воинами Двоеборода, чтобы приготовить все необходимое для встречи конунгов, которая происходит в середине лета.

— Я этого не допущу, — сказал Вали Дизе.

— Так будет лучше. Ты ее любишь, но станешь ли ты заботиться о ней в старости, как полагается мужу? Станешь ли…

Он не стал дожидаться конца фразы. Большой зал Двоеборода находился довольно далеко от усадеб, однако Вали мигом оказался там. Конунг разбирал спор между двумя крестьянами, когда Вали ворвался к нему. Крестьяне узнали юношу и отошли в сторонку.

Еще один человек в глубине зала поднялся, когда вошел Вали. Он был высокий и крепкий. И одет не так, как местные жители. На нем была белоснежная шелковая рубашка — такие рубашки Вали видел только у купца Велеса Либора. Вали даже показалось, что он знает этого человека, однако мысль промелькнула и забылась. Незнакомец подошел к конунгу и поклонился. Двоебород — один из тех плотно сбитых мужчин, которые как будто больше в ширину, чем в высоту, — прихлебывал из миски суп, оставляя добрую половину у себя на бороде. Он был закаленный боец, который добыл себе власть с помощью меча. При его дворе не плелись интриги и не устраивались дискуссии: если кто-то желал доказать свою правоту, то должен был побороть или перепить противника, а лучше и то, и другое.

— Князь, если ты снова хочешь рассказать, как мы выиграем битву, даже не начав ее, лучше молчи. Тот, кто идет на войну, думает лишь о враге перед ним и товарище рядом и не строит сложных планов. Иди и сражайся или сиди дома, вот и весь разговор. Соглашайся или откажись, но только не приставай ко мне со своими гениальными идеями. Мы уже неоднократно говорили об этом, ведь верно, ребята?