Анастасия Титаренко - Когда вскипели камни

Вспоротые мешки, мука, вмешанная в грязь, хохот, адская вонь гнилых зубов и дым… И вот уже лопасти ветряной мельницы кружат в безумном огненном танце и рассыпаются на угли, потому что жар так силен, что даже кости превращает в пепел.

Колдунья сплюнула на мостовую и подняла голову. Солнце садилось, заставляя каждое стекло Охтеда пылать огнем. На мгновенье Айнен позволила себе поверить, что город действительно горит, и улыбнулась. Но ей следовало торопиться. Проснулась женщина поздно – капризный желудок заставил ее поспешно покинуть теплую постель и отправиться на поиски курятины. Женщина, которая приносила еду, с сожалением развела руками, но пообещала приготовить куриный суп, если хозяйка добудет где-то курицу. Но базар закрывался рано, а Айнен и так потратила много времени на бесцельные блуждания. Теперь ей следовало поторопиться, если она не хотела провести всю ночь со сведенным от голода желудком. Однако колдунья лучше ориентировалась в местных кабаках, чем в торговых лавках, так что успела порядком поплутать по узким улицам, прежде чем поступилась своей гордостью и спросила у прохожей старушки дорогу к рынку. Теперь же ей пришлось двигаться чуть ли не бегом, с трудом узнавая описанные ориентиры. Айнен волновалась не зря – к тому моменту, как она все-таки дошла до базарной площади, последние лавочники прибирали свое добро. Самое шумное в городе место укуталось в слегка вонючее одеяло молчания, которое иногда прерывали звуки падения особо ценных товаров, сопровождаемые руганью их хозяев. Но Айн удалось расслышать слабое кудахтанье, и она рванула на звук. Под ногами противно чвякали разбитые овощи и воняло навозом; на одном из поворотов колдунья едва не упала, поскользнувшись на рыбьей требухе, но, несмотря на все препятствия, ей удалось добраться до птичницы. Полная пожилая женщина упаковывала последнюю клетку в свою тележку. Айнен обрадовалась ей, как старой подруге, – вопреки всем потугам Лина желудок колдуньи периодически превращал ее жизнь в ад, существовать в котором можно было только на курином бульоне и сухарях.

Птичница окинула необычную клиентку настороженным взглядом. Пытаясь совладать со своим дыханием, Айн подверглась тщательному осмотру. От продавщицы не укрылись ни драгоценные камни в ушах, прикрытые густой шевелюрой, ни добротная ткань одежды, ни штаны с длинным сюртуком, ни дорогие мягкие сапоги, которые, к сожалению, сильно пострадали от уличной грязи. Так что колдунье снова пришлось обзавестись золотой курицей. Недовольно ворча, Айнен извлекла из кошеля монету и мертвой хваткой вцепилась в клетку с кудахчущим ужином. К чести торговки, ее птица оказалась действительно хорошей: тяжелой и жирной, откормленной на славу. Проводив тележку птичницы недобрым взглядом, Айн решила не торопиться домой. Она неспешно двинулась от рынка в сторону ратуши: обычно именно там можно было узнать новости. Она слабо верила в возможность заказа, но полностью исключать такой вариант не следовало. Поэтому день за днем кто-то из их маленькой компании наведывался к городской ратуше со смутной надеждой на нормальную работу.

У главного здания Охтеда всегда царило небольшое оживление. Там собирались местные нищие и недовольные властью, ожидая если не подачки, то хотя бы толики внимания сильных града сего. Брезгливо переступая через груды вонючего тряпья, которыми попрошайки отмечали свою территорию, колдунья приблизилась к широкой доске, к которой обычно прибивали объявления и указы лорда-феодала.

Ее внимание сказу привлек новый лист дорогой белой бумаги. На нем вычурным почерком размашисто были написаны слова: «Высокородный лорд Гилберт, хранитель Рокнеста, нуждается в деятелях магических боевых. За услуги жалует золото и камни большой ценности».

Айнен прижала к себе клетку с курицей и счастливо расхохоталась.

Лунное стекло плавилось медленно. От высокой температуры оно потеряло свою полупрозрачность и сейчас было похоже на густую комковатую сметану. Брин подкинул угля в топку, разбудил чумазого мальчишку, чьей обязанностью было качать мехи, и присел на табурет в нескольких шагах от печи со стеклом. Он не спал уже двое суток, но поручить кому-то следить за такой ценностью не мог, так что продолжал тупо смотреть на огонь в топке, пребывая в состоянии мучительного полусна. Его помощник, выбранный за молчаливый характер, безропотно делал свою работу.

Лунное стекло было капризным материалом. Расплавленное, оно было похоже на металл, и его требовалось ковать, а когда оно снова остывало, то напоминало смолу. В руках стекольщика оружие из этого чудного материала было очень прочным и довольно гибким, в руках обычных людей становилось таким же хрупким, как привычное стекло. А касаясь плоти магов, рассыпалось на мельчайшие бритвенно острые осколки. Само прикосновение к стеклу мага не убивало. Но осколки, попавшие в кровь, становились губительными. Раненые колдуны не всегда умирали сразу. Мучения некоторых длились часами, пока кровь разносила стеклянную крошку по телу. Брину приходилось пускать в дело такие клинки несколько раз. Правильно выкованный стеклянный меч не разбивался при ударе – он просто становился у́же, оставляя в теле колдуна тонкую кромку. Но этого было достаточно. Этого всегда было достаточно.

Некоторые кричали долго, и эти воспоминания все чаще будили стекольщика по ночам.

Но он был милосерден. И честный стальной нож нередко приходил ему на помощь.

Мужчина передернул плечами, стряхивая оцепенение, и приоткрыл печь, чтобы проверить состояние стекла. Два крупных самородка все еще возвышались над поверхностью белоснежной жижи, но мелочь уже давно расплавилась. Брин вздохнул, подкинул еще угля и знаком приказал помощнику взяться за дело.

Еще одним чудесным свойством лунного стекла была его способность поглощать жар. Если металл при такой температуре уже превратился бы в раскаленную лужу, от взгляда на которую болят глаза, то стекло было лишь немного горячее кипятка. Брину доводилось видеть некоторых неосторожных стекольщиков, на руки которых попадала эта опасная смесь. Да, кисти несчастных покрывали шрамами, но у них хотя бы были эти кисти. Брин и сам заработал несколько шрамов из-за своей неосторожности – как-то раз он уронил форму, наполненную расплавленным стеклом, и горячие брызги долетели до его ног. Самым сложным было превозмочь боль и подождать, пока жижа немного остынет и схватится. Тогда белые комочки легко отделялись от плоти. Но если потерять голову, то можно сделать еще хуже: из-за своей консистенции расплавленное стекло прямо-таки прилипало ко всему, чего касалось.