Юлия Фирсанова - Родиться надо богиней

— В порту купила. Всего за один диад, папочка! — девушка постаралась отвлечь отца от кровожадных мыслей.

Бровь Лимбера вопросительно изогнулась, руки легли на пояс, и он переспросил:

— За сколько?

— За один золотой, папа, — терпеливо повторила принцесса тоном няни, объясняющей капризному ребенку необходимость есть по утрам полезную манную кашу, даже если в ней водятся комочки.

— Ай да молодец, девочка! Самого Рика переплюнула. Если он узнает, с горя съест собственные сапоги без горчицы, соли и кетчупа, — расхохотался король, окончательно простив все своей любимице.

— Нет, я думаю, Джею скормит, тот же все что угодно смолотит, главное чтобы вкус поэкзотичнее был, — хихикнула Элия.

— Это точно, — хмыкнул Лимбер.

— Но уже поздно, папочка, я, пожалуй, пойду спать, — заявила принцесса, нежно поцеловав отца в щеку, и участливо спросила: — А ты еще не идешь?

Растаяв от такой заботы, Лимбер ответил:

— Нет, дорогая. У меня еще есть дела. Государственные.

— Опять на ночь глядя обнаружилась гора документов первой срочности из канцелярии, и секретари валялись у тебя в ногах, умоляя заняться работой?

— Да, доченька, — ответил король.

— Ну ладно, хорошей тебе работы, насколько она может быть хороша, а мы с Диадом, — так принцесса уже успела назвать зверька, пока шла к замку, — отправляемся спать.

Как только король скрылся за поворотом коридора, Элия быстро телепортировалась в свои покои, передала Диада на руки пажам, велев осторожно вымыть, расчесать и накормить до отвала свежим мясом и напоить теплым молоком, после чего перенеслась к апартаментам Энтиора, чтобы успеть туда раньше разгневанного отца.

Оказавшись у покоев принца, девушка забарабанила ногой в дверь драгоценной валисандровой древесины, покрытой нежнейшей резьбой, с такой силой, что прикрепленная тонкими серебряными гвоздиками табличка, перечислявшая все многочисленные имена (Энтиор Эллиндер Грандер дель Ард) и титулы Бога Боли, едва не рассталась со своим местом. Ее спасло только то, что прекрасно выдрессированный слуга — нежный юноша с завитыми волосами, удивительно персиковым румянцем и васильковыми глазами — моментально снял засов.

— Хозяин дома? — небрежно бросила принцесса.

— Да, ваше высочество, — низко поклонился безукоризненно вышколенный раб, только что кудрями не вымел фигурный паркет в прихожей, — но он никого не принимает.

— Меня примет, — безапелляционно заявила Элия и, рывком отодвинув юношу, ему не по силам было тягаться с богиней, влетела в гостиную. Быстрым шагом по темно-вишневому ковру пересекла роскошную гостиную, где успокаивающе и мелодично журчал фонтанчик. Сейчас у принцессы не было времени любоваться изысками интерьера, драгоценными камнями в текучей воде с подсветкой и коллекцией уникальных безделушек в шкафу брата, она направлялась к его спальне.

Понуро глядя ей вслед, слуга обреченно подумал: "Принц меня убьет. Никому не позволено беспокоить его в такое время".

Решительно ворвавшись в спальню Энтиора, Элия слегка поморщилась. Тяжелые темно-вишневые шторы на окнах, словно припудренные белоснежным слоем тюля, были плотно задернуты. Свет хрустального светильника в алькове отбрасывал тени на стены, обитые вишневой тканью с серебристым орнаментом, и громадную роскошную кровать под алым балдахином, на которой извивалась прикованная к спинке черного дерева рабыня. Обнаженное тело несчастной было покрыто мелкими и крупными порезами, исхлестано кнутом. Безумными, громадными от ужаса и боли серыми глазами бедняжка смотрела на возвышающегося над ней Энтиора, который сладострастно слизывал алые струйки крови. Бог Боли и Извращений мог сделать так, что и его жертва испытывала безграничное удовольствие, по капле отдавая свою жизнь мучителю, но сегодня принцу хотелось, чтобы его сильно боялись. Чтобы его боялся хоть кто-нибудь! А то день выдался на редкость неудачным: отец раздавал зуботычины, дерзкие мальчишки плевали на одежду, отвергла сестра…

— Энтиор! — резко окликнула принцесса, разрушая мрачную эротичность картины.

В ярости от того, что его оторвали от одной из излюбленных забав, мужчина резко обернулся, хищно оскалившись, готовый порвать горло дерзкому негодяю и умыться в его крови. Несколько секунд Энтиор смотрел на девушку замутненным от жестокой страсти взором, потом облизнулся, собрав капавшую с подбородка и острых клыков кровь, и изумленно спросил, подавляя возбуждение и надежду:

— Сестра? Прекрасный вечер. Что ты здесь делаешь?

— Зашла сообщить тебе о том, что сегодня вечером мы гуляли в городе, и я купила котенка аранийской пантеры в порту, куда ты меня сопровождал, — с апломбом заявила девушка и прибавила. — А то отец будет вытряхивать из тебя душу, а ты так и не узнаешь, за что.

— Что? — недоуменно переспросил Энтиор, выгибая бровь.

— Повторить?! — дерзко уточнила Элия.

Пытаясь сообразить, в чем, демоны побери, дело, мужчина нехотя вылез из постели, с сожалением взглянув на успевшую окочуриться рабыню, и накинул бирюзовый халат на безупречное обнаженное тело. Даже сбитый с толку, с чуть растрепавшимися в смертоносной любовной игре волосами, в длинном домашнем халате, сбрызнутый кровью принц был настолько завораживающе опасен и красив, что Элия невольно посочувствовала тем глупышкам, что сходили по нему с ума, заинтригованные страшными слухами, ходящими о Боге Боли. Ледяной Лорд, так прозвали принца-вампира в Лоуленде, зачаровывал одной своей холодной улыбкой, голосом или пронзительным взглядом бирюзовых глаз.

— Объясни, — принц в замешательстве моргнул, надеясь, что все-таки рехнулась Элия, и он не страдает провалами в памяти. Сейчас в его прекрасных глазах была лишь глубокая озадаченность и доля разочарования. Сестра пришла по делам, а не для того, чтобы присоединиться к его забавам. Ах, как дивно они могли бы провести время вместе!

— Папа увидел меня в коридоре, когда я возвращалась с прогулки. Пришлось сказать ему, что я была в городе с тобой, — пояснила богиня.

— Значит, ты меня подставила? — "осенило" Энтиора.

— Не намеренно, ты единственный из родственников, с кем я сегодня виделась в городе, — не моргнув глазом, почти соврала девушка, но все-таки ей стало немного неловко, и Элия попыталась оправдаться. — Ты же знаешь, что отец не разрешает мне гулять одной. Если папа будет тебя сильно бить, можешь сказать, что работал провожатым по моей личной просьбе.

— Какая же ты стерва, сестрица, — с восхищенной ненавистью прошипел Энтиор, поспешным хлопком в ладоши вызывая рабов, чтобы собирать шмотки и скрыться в Гранд от тяжелого отцовского гнева и не менее тяжелой руки.