Майкл Салливан - Авемпарта

Какое-то время Ройс пристально смотрел на него, затем недовольно нахмурился.

— Не можешь понять, лгу я или нет, так ведь? — надменно усмехнулся Эсрахаддон.

— Я не думаю, что ты лжешь, но я также далек от мысли, что ты говоришь правду.

Волшебник насмешливо выгнул бровь:

— Уже лучше. Может, для тебя еще не все потеряно.

— Возможно, в этой башне и в самом деле хранится оружие. Возможно, что с его помощью удастся уничтожить того, кто угрожает селянам. Но возможно также, что ты специально вызвал этого зверя, чтобы заманить нас сюда.

— Логично, — одобрительно кивнул Эсрахаддон. — Немного громоздко, но просматривается аргументация. Одно только замечание: нападения на деревню начались, когда я еще сидел в темнице. Не забывай об этом.

Ройс снова мрачно взглянул на него:

— Так зачем ты здесь?

Эсрахаддон снисходительно улыбнулся:

— Ты должен понять, мальчик мой, что волшебники отнюдь не источник информации. А знать тебе следует то, что Терон и его дочь давно были бы мертвы, если бы здесь не появился я и не отправил ее за вами.

— Хорошо, предположим, меня не касается, зачем ты здесь. Постараюсь это принять к сведению. Но зачем здесь я? Хоть это ты мне можешь сказать? Зачем так стараться выяснять наши имена и местонахождение, что меня, кстати, чертовски впечатляет, зачем все это, если ты мог просто попросить любого вора открыть замок в эту твою башню?

— Потому что не каждый сгодился бы для такого дела. Ты единственный, кого я знаю, кто может открыть дверь в Авемпарту.

— Я что, единственный вор, которого ты знаешь?

— Неплохо бы тебе послушать, что я говорю. Ты единственный, кого я знаю, кто может открыть дверь в Авемпарту.

Ройс вдруг заметил перемену в лице и поведении мага: Эсрахаддон оставил свой поучительный тон и принял серьезный вид.

— Пойми, здесь водится чудовище, которое убивает всех без разбору, — проникновенно сказал колдун. — Никаким сотворенным человеком оружием его ранить нельзя. Оно приходит ночью, и люди погибают десятками и сотнями. Его ничто не остановит, кроме меча, спрятанного в башне. Ты должен проникнуть туда и достать этот меч.

Ройс, не отрываясь, смотрел на мага, и с лица его не сходило скептическое выражение.

— Ты прав, — вздохнул волшебник. — Это не вся правда, и это все, что я готов объяснить… Пока. Чтобы узнать больше, тебе необходимо проникнуть внутрь.

— Кража мечей… — буркнул Ройс, обращаясь скорее к самому себе. — Ладно, посмотрим на эту башню. Чем скорее я ее увижу, тем скорее смогу выругаться от души.

— Нет, — ответил волшебник, снова посмотрев на землю, где уже почти ничего не было видно. Он поднял взгляд к потемневшему небу. — Приближается ночь, и нам следует зайти в дом. Мы отправимся к башне утром, а сейчас лучше спрятаться вместе со всеми остальным.

Ройс недоверчиво посмотрел на волшебника.

— Знаешь, перед тем как мы впервые с тобой встретились, многие только и говорили о том, какой ты страшный колдун, — задумчиво сказал он. — Можешь, дескать, призывать молнию и передвигать горы. А теперь ты даже не можешь сразиться с каким-то несчастным зверем или открыть вход в старую башню. Я считал тебя сильнее.

— Я и был сильнее, — ответил Эсрахаддон, и впервые за все время разговора поднял обе руки вверх. Из опавших рукавов вынырнули два безобразных обрубка. — Магия чем-то похожа на игру на скрипке. Ею чертовски трудно заниматься без рук.

Ужин тем вечером состоял из жидкой овощной похлебки из лука-порея, сельдерея и картошки. Адриан съел совсем немного, недостаточно, чтобы утолить голод, но суп показался ему на удивление вкусным. Во рту осталось необычное послевкусие.

Лина и Рассел Ботвик сдержали обещание и предоставили им ночлег. Трудно было переоценить их гостеприимство, учитывая страшную тесноту в столь крошечном домишке. У Ботвиков было трое детей, четыре свиньи, две овцы и коза по кличке Мэмми, и все они ютились в одной комнате, полной комаров, которые слетелись на смену орудовавшим днем мухам. В доме, пропитанном дымом, запахом скота и паром от похлебки, было трудно дышать. Ройс и Адриан заняли место как можно ближе к открытой двери и уселись на полу.

— Я вообще ничего в земледельстве не понимаю, — пустился в рассуждения Рассел Ботвик.

Как и большинство деревенских мужчин, он был одет в поношенную, ветхую рубаху до колен, подпоясанную куском бечевки. Под глазами у него залегали темные круги, что тоже объединяло его с прочими обитателями Дальгрена.

— В Дрисмуре я делал свечи. Был подмастерьем в торговой лавке на улице Хитил. Первый год здесь мы пережили только благодаря Терону. Мы бы умерли с голоду или замерзли насмерть, если бы не Терон и Адди Вуд. Они взяли нас под свое крыло и помогли построить этот дом. Терон научил меня, как вспахивать поле.

— Адди принимала у меня роды, когда появились на свет близнецы, — сказала Лина, наполняя тарелки, которые Трейс передала детям. Сестры-близняшки и Тэд следили за взрослыми с чердака, лежа на своих соломенных постельках и положив подбородки на руки. — А Трейс была нашей нянькой.

— И речи не могло быть о том, чтобы не приютить ее в нашем доме, — сказал Рассел. — Жаль только, что Терон отказался, но он такой упрямый.

— Я все никак не привыкну к тому, какое у тебя красивое платье, — повторила Лина Ботвик, глядя на Трейс и восхищенно качая головой.

Рассел проворчал что-то, но, поскольку он говорил с набитым ртом, его никто не понял.

Лина сердито посмотрела на мужа.

— А что, разве не правда? — спросила она и умолкла, продолжая с интересом рассматривать городское платье Трейс.

Лина была сухопарой женщиной с прямыми, коротко остриженными светло-каштановыми волосами, делавшими ее похожей на мальчика. На усеянном веснушками лице ее нос казался таким острым, словно мог проткнуть пергамент, а бровей не было вовсе. Все дети, как сын, так и дочери, походили на нее и носили такие же короткие прически, а у Рассела волос на голове не было вообще.

Трейс развлекала семью рассказами о своих приключениях в большом городе, о том, что она видела и как много там народу. Рассказала, как Адриан и Ройс отвели ее в шикарную гостиницу. Лина обеспокоенно посмотрела на них, но расслабилась, узнав подробности. Трейс рассказала о ванне, которую приняла, о горячей воде и душистом мыле, о ночи, которую провела на кровати с периной под прочной сводчатой крышей, но ни словом не обмолвилась о Торговой арке и о том, что под ней произошло.

Лина так заслушалась рассказами девушки, что забыла о похлебке, почти выкипевшей на огне. Рассел продолжал ворчать. Эсрахаддон сидел между прялкой Лины и маслобойкой, прислонившись к боковой стене. Его мантия приобрела темно-серый цвет. Он держался так тихо, что вполне мог сойти за тень. Во время ужина Трейс кормила волшебника с ложки.