Мария Захарова - Вой лишенного или Сорвать покровы с богов

Тот миг, когда Истарг, выйдя из таверны, увидел связанного Сарина, шагающего за лошадью гвардейца, и бесчувственную Лурасу, перекинутую через конский круп наподобие седельных мешков, до сих пор стоял у него перед глазами. Лишь предостерегающий взгляд старца не дал ему броситься вперед, чтобы потребовать немедленного освобождения. Сейчас Истарг был рад тому, что послушался старика. Прояви он тогда какую-либо заинтересованность происходящим, сидеть ему в одной темнице с дочерью вейнгара.

Юноша затаил дыхание, прислушиваясь, а затем выдохнул с явным облегчением, когда понял, что звук шагов ему померещился.

Он был не готов! Не знал, что говорить… Не представлял, как убедить коменданта выпустить пленников, не раскрывая при этом, кем они являются. Истарг ни на миг не сомневался, что Лураса желает сохранить свое инкогнито, но вот как это сделать, не имел ни малейшего представления. Не станет наместник Анистелы отпускать из темницы безродных странников, обвиняемых в воровстве у знатных людей. Да и кто бы стал? Особенно когда имеется свидетель, готовый подтвердить обвинение перед городским главой.

Истарг до боли сжал кулаки, чтобы отогнать подступающую панику. "Я справлюсь. Я смогу", - шептали губы молодого человека, словно это могло помочь ему найти нужные слова и убедить наместника в своей правоте.

В конце концов, он обязан это сделать, чтобы оправдать доверие дочери вейнгара! И сделает! - решил юный гвардеец в том момент, когда щелкнул замок, и в комнату вошел комендант Анистелы.

Истарг резко выдохнул, вытянулся, отдавая приветствие, и уже собирался заговорить, когда взгляд его встретился с пылающим синевой взором. Он даже зажмурился на мгновение, надеясь прогнать ужасающее видение.

Лутарга здесь быть не могло! Не должно было быть! Или…

Сердце молодого человека заколотилось с бешеной силой стоило представить, какая участь ожидает его, если сын Лурасы узнает, где находится его мать. Истаргу не требовались напоминания о том, в каком обличие приходит ярость потомка карателей. Сияющий образ был свеж в памяти, будто он видел его мгновенье назад. Гвардеец почти чувствовал, как острые клыки вонзаются в его горло. Ощущал привкус собственной крови во рту. И понимал, что нет такой силы, которая смогла бы защитить его от бело-голубого волка.

В полной уверенности, что его жизнь оборвется через несколько мгновений, Истарг с тихим "Прости" опустился на одно колено.

- Что это значит? - требовательно спросил комендант, озадаченный поведением гвардейца.

Лутарг выглядел не менее ошарашенным. Молодой человек едва сообразил, кто перед ним, когда ощутил удушающую волну страха, вырвавшуюся из Истарга.

- Что ты тут делаешь? Как нашел меня?! - потребовал он ответа, решив, что гвардеец послан за ним Лурасой или Таирией.

- Я не знал, что встречу тебя здесь, - пробормотал коленопреклоненный Истарг.

- Зачем тогда?

- Я к коменданту, - все также, не отрывая глаз от пола, доложил гвардеец.

- И? Я слушаю? - наместник Анистелы переводил удивленный взгляд с одного мужчины на другого, совершенно не понимая причину неудовольствия первого и покаянное поведение второго.

Истарг откашлялся, готовясь произнести слова, которые могут стоить ему головы.

Сквозь полудрему, навеянную тихим голосом Сарина, Лураса услышала звон ключей, скрежет отпираемых засовов и грозные приказы поторапливаться, раздаваемые басовитым голосом смотрителя темницы. Женщина приоткрыла глаза, чтобы узнать причину ночной кутерьмы, но вынуждена была зажмуриться, ибо яркий свет нескольких факелов мгновенно ослепил ее. Спросить у Сарина, что происходит, она не успела. Крепкие руки подхватили ее и одним рывком оторвали от соломы, лишив подушки, которой служили колени старика. Раса испуганно охнула и широко распахнула глаза, забыв о режущем свете. Прежде чем зрение успело восстановиться, женщина услышала недовольный, но до боли знакомый рык: "С тобой я потом разберусь!" - и безграничная радость затопила ее.

- Лутарг, - сквозь комок в горле прошептала она и, обвив руками шею сына, положила голову ему на плечо. "Мне это снится", - подсказало уставшее от тревог сознание, и Раса, закрыв глаза, велела себе расслабиться и полностью погрузиться в приятное сновидение.

Глава 12

Дождь - слезы раскаяния. Иногда Кимале казалось, что эти мутные капли изливаются из ее истерзанной души, не находящей себе прощения в череде сменяющих друг друга кругов. Или же являются отражением печали Алэам, которая проливается с небес на землю, чтобы облегчить страдания покинутого ими народа.

Но, как бы то ни было на самом деле, дождь неизменно приносил с собой горечь и печаль предназначенные лишь ей одной. Всегда горечь и печаль, недоступные видению никого из смертных - только ей.

Отложив короб, женщина поднялась с постели. Воспоминания о разрухе и пустоте, оставленных после себя Даровавшими жизнь, затуманили взор пеленой слез. Выйдя в промозглую, сырую ночь, она подставила лицо дождю, позволив влаге смешаться и омыть ее кожу. Ручейки побежали по щекам, шее, промочили одежду, но Кимала этого не замечала. Перед ее мысленным взором стоял образ Рамины такой, какой она была до воплощения. Образ подруги, которая через несколько мгновений рассыплется земляной пылью у ее ног, чтобы более уже не вернуться никогда.

Едва стало понятно, что Алэамы бесследно исчезли, растворившись в присущей каждой стихии, Хранящие чистоту покинули развалины некогда величественного храма и направились в ближайшую деревню рода Огненных. Никто из девушек не знал, как быть дальше. Лишившись предназначения, они не представляли, чем занять себя. Не могли вообразить, какой станет их жизнь теперь - без цели и былого предопределения, с мыслями о котором проходил всякий их день.

Знание пришло быстро. Быстрее, чем кто-либо из них мог предположить.В первом же поселении доселе Хранящие чистоту были встречены проклятиями и свистом летящих камней. Для рассерженного люда они стали виновницами произошедшего - теми, кто не исполнил возложенной на них миссии и прогневал первоосновы. Ни для кого не имело значения, что эти растерянные, испуганные существа когда-то считались родственникамикаждого члена рода и сосудами для Даровавших жизнь. Сейчас они стали гонимыми, приносящими несчастье безродными, которых запрещено быложалеть или пускать на порог, коим отказывали в помощи и пище, каковыхвсецело и безоговорочно презирали.

Вздохнув, Кимала отогнала страшное видение. Утерев лицо рукавом, она вернулась в жилище и присела поближе к очагу. Тепло огня постепенно изгнало дрожь из ее конечностей, и женщина, сменив влажные одежды на длинную плотную рубаху, забралась в кровать.