Тэд Уильямс - Грязные улицы Небес

Глава 8

ПОУЗИ И ДЖИ-МЭН

Я проснулся, когда солнечный луч, словно нож Нормана Бейтса,[8] проник сквозь пыльные жалюзи Королевского мотеля. Мой телефон вновь и вновь повторял четыре ноты Благовестного хора — мелодию принятых сообщений. Поверьте, если бы это зависело от меня, я нашел бы что-то более интересное (или, по крайней мере, менее показное). Но наши телефоны считаются рабочими инструментами. Их не смог бы перенастроить даже сам Никола Тесла. Они не предназначены для обычных людей. Такие устройства можно увидеть только у ангелов. И получая сигнал о входящих сообщениях, все мы слышим одну и ту же мелодию: Ал-ли-лу-я. Ал-ли-лу-я. Тот, кто создавал эту программу для «хозяйского дома», был преступно глупым идиотом или человеком с отвратительным чувством юмора.

Кроме материалов Жировика, которые я еще не прочитал, ко мне поступило несколько тошнотворных сообщений из офиса Темюэля. Начальство желало знать, куда я переехал. Последнее сообщение пришло от Клэренса. Парень спрашивал, когда мы встретимся. Черт, вспомнил я, мы с Сэмом договорились, что стажер побудет со мной пару дней. Сев в лужицу яркого света, я посмотрел на будильник. Алый циферблат электронных часов показывал 09.22. Практически время рассвета. Мои пальцы, по гибкости похожие на сырые сосиски, набрали сообщение. Я попросил Клэренса присоединиться ко мне около полудня в «Устрице Билла». Не было смысла спешить. Тем более что мне предстояло небольшое расследование, которое я хотел выполнить в первой половине дня — естественно, после душа и чашки кофе.

Через двадцать пять минут я уже был в пути, сжимая коленями большой (размером с силосную яму) стакан «Пита». В винтажном «Матадоре» не было креплений для таких предметов. Оставалось лишь гадать, как люди, жившие в семидесятые годы, обходились без подставок для стаканов. Я мчался по Набережной к дому Эдварда Уолкера — в третий раз за эту неделю. После свистопляски двух прошлых дней жилищное товарищество постепенно возвращалось к нормальной жизни. Я видел на тротуарах улыбчивых почтальонов и людей в дорогой одежде, которые лениво выгуливали породистых собак. Для субботнего утра в Пало Альто их было непривычно много.

Особняк Уолкера теперь почти не отличался от других домов на улице — разве что небольшим островком игрушек, цветов и траурных лент, оставленных у входа. В наши дни этот вид сентиментальных отложений очень быстро собирается у мест трагических событий. Сегодня на подъездной дорожке стояла лишь одна машина: потрепанный японский седан, не принадлежавший покойному Уолкеру. Его автомобиля я не видел — наверное, он находился в закрытом гараже.

Поначалу я хотел провести осмотр дома во вневременном измерении. Однако странная машина заинтриговала меня. Я постучал в переднюю дверь. Обычно в подобных ситуациях мы представляемся страховыми агентами, но в данном случае речь шла о самоубийстве, поэтому я отказался от такого прикрытия. Показывать документы инспектора Национального совета безопасности на транспорте тоже не имело смысла. Седан был припаркован на частной территории. Тут даже не помог бы работавший двигатель.

Дверь открыла девушка, одетая в джинсы, сандалии и темную куртку с капюшоном. Она легко вписалась бы в антураж «Харчевни» или любой студенческой тусовки последних десятилетий. В ее длинные черные волосы были вплетены разноцветные ленты, маленькие колокольчики и прочие безделушки.

Она с изумлением посмотрела на меня, как будто мой визит показался ей безумным поступком.

— Да?

— Привет. Меня зовут Роберт Доллар. Я работаю в журнале «Виста». Прошу прощение за беспокойство. К сожалению, мне не удалось дозвониться до вас по телефону. Миссис Уолкер дома?

Глаза девушки округлились еще больше. С таким же успехом я мог бы спросить у нее о рыбах, летающих в облаках.

— Миссис Уолкер покинула нас. Вам следовало бы это знать. Моя бабушка умерла пять лет назад.

— О, простите… Как неловко.

Направляясь сюда, я не думал, что буду общаться с родственниками Уолкера. Кое-какая информация Жировика имелась в папке, которую я держал в руке. Но мне пока не довелось ознакомиться с ней.

— Так вы внучка мистера Уолкера? Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Мы планировали опубликовать статью о вашем дедушке… Теперь это просто наш долг. Я хотел бы получить подробности из первых рук. Все произошло так быстро. Никто не был готов к подобному событию…

Ее раздраженный взгляд уступил место печальной улыбке. Она была симпатичной девушкой, но угрюмый вид делал ее менее яркой.

— Да, к такому никто не готов. Ладно, входите.

Она задумчиво приподняла плечи.

— Хотя подождите. Сначала покажите мне какое-нибудь удостоверение.

У меня имелось столько идентификационных карт, что мне позавидовал бы любой контрабандист. Я с проворством профессионального фокусника нашел нужное удостоверение. Взглянув на документ, девушка поманила меня за собой. Мы прошли в большую открытую гостиную. Внучка Уолкера плюхнулась на кушетку и похлопала ладонью по подушке, приглашая меня сеть рядом с ней. Вторая софа располагалась слишком далеко, поэтому я, изображая из себя журналиста, угнездился на туфе в нескольких шагах от девушки. Жаль, что она не предложила мне выпить — пока малышка ходила бы за напитком, я обшарил бы всю комнату. Впрочем, гостиную можно было рассмотреть во время разговора. Судя по огромному книжному шкафу у дальней стены, Уолкер являлся разносторонним человеком. Помимо книг, на полках стояли фигурки, связанные с народными мифами. На стенах висело несколько картин — в основном черно-белые копии мятежных ландшафтов Анселя Адамса, лишенные любого человеческого присутствия. Кушетки, драпированные овечьими шкурами, и прекрасные образцы мезоамериканского гончарного искусства демонстрировали щедрость и тонкий вкус покойного хозяина. Но обстановка выглядела немного запущенной — на полу и вещах виднелся слой пыли.

Я вытащил отчет Жировика и быстро пробежал взглядом первую страницу. На ней излагалась биография Уолкера, которую я уже знал: вдовец, жену звали Молли. А внучку…

— Вы, должно быть, Поузи, верно?

Она кивнула.

— Прямо как цветок.

Приподняв голову, я увидел за спиной девушки старомодный камин. Над ним висел впечатляюще большой календарь майя, сделанный из красной глины.

— Красивая вещь, — сказал я. — Он настоящий?

Поузи оглянулась, близоруко прищурилась и пожала плечами. Вероятно, большую часть времени она носила контактные линзы.

— Я не знаю. Бабушке и дедушке нравилось путешествовать по разным странам. Они часто привозили сувениры. Мне кажется, эта штука откуда-то из Мексики.