Ольга Романовская - Обещание

Губернатор во всём старался угодить именитым гостям. Узнав о том, что они собираются пересечь пустыню Шор, он покачал головой и с видом знатока сказал:

— Боюсь, вам не обойтись без проводника.

— И где нам его найти? — Стелла не по-королевски покачивала ногами под столом. У неё была такая привычка — пренебрегать этикетом перед теми, кто этого не заслуживал. "Зачем тратить на них время и силы, — рассуждала она, — если они и без этого ставят меня на недосягаемый пьедестал?".

— Я обо всем позабочусь, Ваше высочество. Я знаю одного надежного человека.

— Ну, и кто он?

Маркус был в ужасе: во время этого разговора он внимательно наблюдал за подругой и не заметил в её поведении почти ничего, подобающего королевской особе — вот и сейчас она говорила и жевала одновременно.

— Это помощник жрицы.

— Беззастенчиво пялится на мою шею! — мысленно подметила девушка и перестала раскачивать ногами. — Стареющий ловелас! Чего доброго, ещё ухаживать начнёт…

— Опять что-то связанное с храмом…. Говорите с ним сами.

— Но…

— Я сказала: сами, это ваша обязанность, — резко оборвала его принцесса и положила приборы на тарелку. — А теперь мы желаем отдохнуть.

Губернатор покорно встал, поклонился Стелле, воспринявшей это как должное, и ушёл, плотно притворив за собой дверь.

— Дурак! — прошептала девушка. Принц так и не понял, за что она так непочтительно отозвалась о своём подданном.

Вечер прошёл буднично и монотонно. Стелла, наслаждаясь комфортом, в привычном для взгляда придворном платье (как у истинной женщины, у нее обязательно имелось такое, уже пригодившееся в Деринге) ела мороженное и слушала хвалебные оды высшего света Оду.

День завершился скромным концертом, устроенным силами местных дам в честь высокой гостьи. Слушая их дребезжащее пение под аккомпанемент не менее посредственной игры на клавесине, Стелла снисходительно улыбалась, временами, склонившись к уху Маркуса, отпуская колкие замечания по поводу присутствующих.

А потом наступило утро.

Солнце медленно выплывало из-за Черпен. Далекие горы, терявшиеся в туманной дымке на горизонте, окрасились в розовые тона, десятки, а, может, сотни тончайших оттенков. Белые шапки Фори и Хурджин искрились в новорожденных лучах бессмертного светила.

Стелла проснулась в хорошем настроении и отправилась проведать Лайнес. Она знала, что Маркус уже побывал у Лерда и, стало быть, не сможет обвинить её в излишней заботе о лошади.

Во дворе принцесса увидела человека, прикорнувшего возле одного из сараев. Издали он показался ей неуклюжим подростком. Заметив её, он вскочил — и оказался не подростком, а нормальным взрослым мужчиной. Вероятно, Стеллу ввели в заблуждение его сложение и особенности утреннего освещения.

— Кто ты? — Девушка внимательно рассматривала незнакомца, размышляя над родом его занятий.

— Я помощник жрицы храма Фериарда.

Значит, это и есть тот самый обещанный провожатый. Какая предупредительность!

— Мне сказали, что Вам нужен проводник…

— И ты с радостью откликнулся, да?

— Жрица сказала, что я должен поехать, и я не мог…

— Хватит, я поняла! — оборвала его принцесса. — Как тебя зовут?

— Ирад.

— И ты действительно так хорошо знаешь пустыню, как о тебе говорят.

— Я не знаю, что говорят, Ваше высочество, но я провел там половину своей жизни.

— Это хорошо. Если не секрет, чем ты там занимался?

— Разными вещами, — уклончиво ответил он.

— Надеюсь, не противозаконными? — прищурилась принцесса.

— Разумеется, нет, Ваше высочество.

— Вот что, Ирад, завтра, часов в десять, я жду тебя на этом же месте. И только попробуй опоздать!

Стелла попыталась придать лицу недовольное, даже гневное выражение, но оно получилось смешным, таким, что даже Ирад улыбнулся.

ГлаваVII

Она и сама не знала, почему решила задержаться в этом городе, но что-то ее задержало. Видимых причин оставаться не было, но принцесса не уехала на следующее утро.

Пресытившись тошнотворной исполнительностью губернатора (может, он боялся потерять должность?), девушка решилась прогуляться за городом.

Окрестности Оду не оправдали ожиданий: пыльные, практически лишённые растительности, они не устраивали даже пятнистых коров, с достойным восхищения терпением поглощавшим подобие травы под ногами.

Приставив к глазам козырек ладони, Стелла увидела большой табун, сгрудившийся возле поилок за низенькой покосившейся оградой. Для чего была эта ограда — неизвестно, она никого ни от чего не защищала и ровным счётом ничего не огораживала. Просто два ряда необтёсанных веток.

Принцесса подъехала ближе и со скуки начала рассматривать лошадей. Это были западно-лиэнские лошади, преимущественно гнедой масти. Обыкновенные кони, таких закупают для армии. Девушка огляделась по сторонам в поисках табунщика — ни малейшего намёка на его присутствие; зато со стороны соседней фермы слышались звуки музыки. Вроде бы ничего необычного: какой-то пастух играет на свирели — но это была не свирель! С фермы отчётливо доносились бесхитростные переливы лютни.

Стелла тронула поводья и поехала на звуки музыки. Они привели её к заднему двору фермы.

Прислонившись спиной к стене сарая, стояла девушка; русые пряди падали на плечи из-под кокетливо повязанной косынки. Не отрывая взгляда, она с восхищением и любовью смотрела на молодого человека в потёртой коричневой бархатной куртке. Он сидел на перевёрнутом ведре и, прикрыв глаза, играл на лютне. Его пальцы, словно крылья бабочки, порхали по трепетавшим, словно от сладостного волнения, струнам.

Принцесса сразу поняла, что увидела и услышала запретное — молодой музыкант играл только для русоволосой девушки, которая, в свою очередь, дарила нежный задумчивый взгляд только ему. Стелла поспешила ретироваться, но предательски зашуршавшие под копытами камушки выдали её. Музыка оборвалась, оборвалась резко, будто человек на полуслове.

— Простите, я не хотела, — смущённо прошептала принцесса, поймав их испуганный взгляд. Ей было неловко, она отдала бы всё на свете, чтобы поскорее уехать отсюда.

Музыкант с тоской проводил глазами хлопнувшую калиткой девушку, встал и побрёл прочь. Он словно не замечал присутствия постороннего человека. Сгорая от любопытства и желая объяснить, что она не хотела им мешать, принцесса последовала за ним.

Музыкант перелез через позабавившую Стеллу ограду, пошарил рукой по земле и поднял футляр. Осторожно, с любовью он убрал свой инструмент, засунул кофр под мышку и побрёл к лошадям. Значит, это он присматривал за ними и, наверное, прививал любовь к музыке. Погонщик в бархатной куртке… Это попахивало очередной историей о разорившемся благородном роде. Отсюда и его увлечение музыкой.