Александра Христова - Мертвое солнце

Вторая степь находится на Харане и пафосно именуется Фаррэлэ. Почему пафосно? А потому что с языка сильфов это название переводится как „прекраснейшая“. В принципе она ничем не отличается от своей сестры — разве что вместо Библиотеки сооружена магическая Академия.

Что же касается эльфов… Парень, ты что, спишь? Лэсс, ты меня слышишь? Ну вот, заснул… Ну никакого почтения к старшим!»

Невысокий рыжеволосый эльф с лицом повидавшего жизнь наемника и непонятной тоской в янтарно-желтых глазах бережно укрыл собственным одеялом постанывающего во сне от боли светловолосого паренька. Немного посидел, глядя на человека, и взмахнул рукой. Повинуясь магическому приказу, светильники в казарме потухли, и теперь длинное помещение освещалось лишь солнечным светом из открытой двери.

Эльф тяжело вздохнул, встал и, погладив тут же расслабившегося парнишку по волосам, бесшумно вышел из казармы.

ГЛАВА 8

Опыт — сын попыток нудных…

Я сидел на крыше казармы и теребил шнурок в косе, с тоской глядя на огромный сугроб слева от меня, который мне предстояло убрать. Сугроб таять под моим взглядом категорически отказывался и нахально поблескивал красноватыми боками. Я тяжело вздохнул и, встав на ноги, взялся за лопату.

— Раалэс! — раздался чей-то вопль. Я вздрогнул и шустро нырнул в кучу снега, захватив с собой орудие труда. Может, не заметят?

— Раалэс, иди сюда! А то хуже будет!

Так, это Гроуд, его бас я всегда узнаю. Значит, сидим дальше. Гном отходчивый, через пару сеадов все забудет, но вот под горячую руку ему лучше не попадаться. Мне хватило одного удара по спине, после которого я несколько дней валялся с трещиной в позвоночнике. Не думал, что поблагодарю хозяйку за ее опыты, но регенерацию она мне здорово повысила. Так что спасибо ей за это! Но вот за остальное…

— Лэсс, спустись к нам! — Мама… Это Элли! Спасите меня!

Я высунул голову из сугроба и посмотрел вниз. Ой, мне страшно, и я хочу домой, к папе!

Внизу, построившись в рядок, стояли близнецы, гном, парочка сильфов и Элли, единственный и неповторимый. И у всех кожа на немногих открытых участках имела веселенький цыплячий оттенок с сиреневыми пятнышками. А ничего так получилось, симпатичненько.

— Лэсс, друг мой, — начал Элли. Так, мне уже плохо. — Скажи, я говорил тебе не экспериментировать с магией в казарме?

— Угу, — кивнул я. Мне в рот тут же набилась горсть снега. Тьфу, гадость! Приторно-сладкий, с сильным привкусом сгущенки. В этом мире даже снег неправильный!

С трудом отплевавшись, я решил больше рта не раскрывать. Честное слово — я так соскучился по холодным российским зимам! Много снега, ледяные скульптуры, снежные горки — и елка. Игрушки, мишура, гирлянды и, разумеется, подарки. Веселье, смех…

Вот только Новый год в этом мире не праздновали. В качестве своеобразного подарка от хозяйки гладиаторам, чьи тренировки временно приостановились из-за разбушевавшейся погоды, вручили лопаты и погнали на расчистку долины. Мне по жребию досталась очистка от снега крыш казармы, столовой и прочих служебных строений. Нет, я не жалуюсь. В конце концов, красный, облитый водой для прочности и блеска снеговик с сизо-синим длинным овощем, похожим на баклажан, вместо носа, глазками-блюдцами, сделанными из маленьких стаканчиков, ведром на макушке и парой негодных, проржавелых клинков вместо веточек-рук очень интересно смотрелся на крыше оружейной. Да и игра в снежки приобрела новую, особую прелесть. Но все равно — где мои законные новогодние подарки?

…А еще я активно использовал ту немногую магию, которая во мне появилась благодаря разнообразным ритуалам и которую не блокировал ошейник. В основном, правда, баловался примитивными, «бесполезными», как выразился Элли, иллюзиями, но и их хватало, чтобы существенно осложнить жизнь окружающим. К концу четвертого улэда, что я здесь нахожусь, меня не мечтал придушить за мои выходки разве что повар. Да и то — сомневаюсь, что ему нравятся мои набеги на его вотчину.

Вот и теперь я, готовя небольшую пакость, несколько увлекся. Забыл, что в казарме лучше не колдовать — мигом вычислят. Вот на свежем воздухе — другое дело.

Тем временем Элли возжелал устроить «разбор полетов».

— …Тогда почему каждый, кто проходит к комнате для омовения… — Это здесь так ванную называют. Я когда услышал это в первый раз, долго хохотал. Они бы еще столовую «местом вкушения яств» называли. — …Окрашивается в такой… такой…

— Непотребный цвет, — буркнул гном, многозначительно покачивая в руке печально знакомый мне по приснопамятным тренировкам дрын. Ладно, хоть не его секира. Но больно будет все равно! — Который при этом не отмывается!

Я пожал плечами. Ну не получилось у меня заклинание, и что с того? Я же первый под него и попал. Хорошо хоть, вернуть себе нормальный цвет удалось. К тому же я думал, что убрал все последствия. Как оказалось — не все.

— Слезай! — скомандовал эльф. Все. Сейчас меня будут убивать. Не поминайте лихом!

Я начал выбираться из кучи снега. М-да-а, а с виду она неглубокая. Но снегу ужас сколько, а ведь это мне надо расчищать. Но какой смысл? Все равно завтра наметет столько же, если не больше.

Все семеро пристально наблюдали за моим копошением в снежной горе. Я наконец-то выбрался из сугроба (попутно крепко приложившись коленом о лопату) и побрел к краю крыши, намереваясь спрыгнуть вниз. Но когда я уже подошел к самому краю, кончик косы зацепился за какую-то торчащую, ранее не замеченную мной железку.

— А-а-а-а-а! — с воплем полетел я вниз, здорово припечатавшись головой об эту самую железяку. Как только череп не пробил!

В итоге, вместо того, чтобы аккуратно спрыгнуть в сугроб около стены, я с грохотом рухнул на Элли. А сверху, не удержавшись на ногах, свалился гном. А если учесть то, что Гроуд был отнюдь не пушинкой…

Я почувствовал себя колбасой в сэндвиче: тесно, душно и сдавили со всех сторон. К тому же это еще и больно! Еще бы, когда сверху падает гномья тушка, которая весит не меньше пары центнеров…

Остальные кинулись нас растаскивать, забыв, собственно, с чего все началось. Кто-то в запале с размаху съездил мне локтем по многострадальному затылку, и перед глазами заплясали веселые цветные мушки. Я замер. Нет уж, мне мое здоровье еще дорого. Вам надо — вы и выпутывайтесь, а мне и так неплохо.

Наконец, меня за косу вытащили из кучи-малы и усадили на снег. Я потряс головой, пытаясь понять, какой же из четырех гномов и десятка близнецов настоящий, и попытался встать на ноги. С первой попытки не получилось, и я, откинувшись назад, блаженно зажмурился, глядя на солнышко. Хорошо, прохладно…