Е. Кочешкова - Зумана

— И что? — спросил Шут еле слышно. — Все ведь в порядке… Я ведь каждый день ухожу…

— Ох, Патрик… — наставница смотрела на него с укоризной, — ты все как дитя. В прятки решил играть… Как будто это не тебе самому надо. Как будто и впрямь так много людей, которых король в любой день готов принять и наставить добрым советом… — Шут вздохнул. Ваэлья была права. Она всегда была права. Да только иной раз от этой правоты аж скулы сводит… — Собирайся, Пат. Хватит срамиться. Пер отвезет тебя во дворец.

Шуту чего собираться — только плащ опять накинуть. Он устало поднялся, постоял еще немного у камина, впитывая тепло огня, и совсем было повернулся, чтобы выйти, когда наставница спросила его:

— Пат, скажи честно, с тобой ничего сегодня не случилось? — он дернул бровью, закусил губу. Тот морок на улице… Шут не знал, стоит ли говорить о нем. Но Ваэлья уже заметила его колебания. — Ну-ка выкладывай!

— Да чего выкладывать… просто примерещилось что-то. Так… ерунда, матушка, — но под требовательным взглядом наставницы он сдался и коротко рассказал, как накатил на него средь бела дня страх, и как его собственная тень почти превратилась в нечто непонятное и злое.

Ваэлья слушала, хмуря брови.

— Значит так, — сказала она, едва только Шут умолк. — Сегодня я сделаю тебе оберег. И ты пообещай мне, что нигде и никогда не будешь его снимать. Понял? — он кивнул, озадаченный. — Хорошо. И еще. Если это опять повторится, позови меня. Мысленно. Попроси меня о помощи.

— Как?

— Просто позови по имени.

Он снова кивнул, гадая про себя, как работает этот фокус. Вправду ли наставница услышит его, или просто ее хранители обратят свои силы на того, кто просит о помощи… Впрочем, в этот момент Шута больше занимал другой вопрос.

— А… — он замялся, боясь признаться. — Матушка, я не говорил… Мне тоже снятся дурные сны. Только я думал, это потому что… ну из-за Запределья…

— Дурные сны… — Ваэлья вздохнула и убрала с Шутова лица прядь волос, заглянула ему в глаза. — Отчасти ты прав. Тот мир не отпускает так просто. Но все же будет лучше, если сегодня вечером ты расскажешь мне об этих снах.

— Хорошо…

— И еще, Пат. Во сне тоже можно просить о помощи, запомни это. Если ты вдруг почувствуешь, что кто-то пытается навредить тебе за пределами яви, зови меня. Ты сейчас слишком слаб справляться с нападениями в одиночку. А я так понимаю, без нападений все же не обошлось, — Ваэлья оправила ворот его рубашки и промолвила: — Тебе пора ехать. Когда вернешься, поговорим об этом. Договорились?

— Да…

Снаружи крытый экипаж ведуньи выглядел на редкость малоприметной и невыразительной коляской. Зато внутри он оказался теплым и уютным — Шут ничуть не замерз по дороге до дворца. И у него было достаточно времени, чтобы перебрать в голове с десяток различных вариантов предстоящей беседы с королем. Ни один из которых, увы, не сулил ничего хорошего… Шут был почти уверен — Давиан до сих пор не простил ему спасения Руальда. После суда повелитель Белых Островов смотрел на «спасителя и героя» так, что тому хотелось забраться куда-нибудь под стол и не высовываться. Правда, во время прощального ужина короли меж собой общались уже вполне мирно, но Шут все равно обходил Давиана по кривой дуге.

Странно и тревожно было слышать теперь, что повелитель Островов ищет с ним встречи. Уж верно не с возвращением поздравить…

Королевский кабинет Брингалина оказался уютным и обжитым — совсем не таким, как Шут себе представлял. Едва переступив порог этой комнаты, он испытал странное ощущение, точно попал не в комнату, где решаются важные государственные вопросы, а в старый добрый фургон бродячего балагана, хотя ничего напоминающего жилье артистов здесь, конечно, не было. Полки с книгами, камин, крепкий письменный стол, пара кресел и широкая софа — вот как выглядело убранство королевского кабинета. Почти никаких украшений… Только несколько прекрасных гобеленов на стене.

Давиан сидел в одном из кресел — невысоком и весьма удобном, как представлялось со стороны. Когда Шут вошел, он как раз закончил набивать трубку табаком и теперь прикуривал ее, держа в руке длинные, изящно выгнутые щипцы с ярко-красным тлеющим углем. Король кивнул на соседнее, точно такое же кресло, озаренное огнем камина:

— Садись, Патрик, — Шут сел. Он изо всех сил пытался удержать на лице то непроницаемое выражение, которое так хорошо удавалось Элее. — Холодно нынче… Замерз?

— Немного… — Шут едва сумел разнять губы. Он не страдал от холода в этот момент, но все нутро его сотрясало ознобом, будто и впрямь продрог до костей.

— Рядом с тобой вино. Архейское. Очень неплохое. Еще теплое, полагаю.

Шут обернулся к длинному столу, заваленному кучей бумаг и книг. Взял кувшин и неловко плеснул себе в кубок. Держа его двумя руками, уткнулся в бронзовую посудину, с облегчением спрятав лицо за ее широким краем. Когда он попытался сделать глоток, зубы стукнули о металл и Шут обреченно понял, что его внутренний озноб прекрасно заметен со стороны.

— Отчего наша встреча так страшит тебя, Патрик? — Давиан смотрел на него спокойно и вдумчиво, едва заметно склонив голову на бок. — Ты думаешь, я причиню тебе вред?

Шут печально изогнул губы в нечто, весьма отдаленно напоминающее улыбку:

— Ну что вы, Ваше Величество… вовсе нет. Как я могу?

— Тогда отчего так старательно откладывал этот визит? — король не выглядел сердито, и в голосе его не прозвучало упрека. Шут ничего не понимал, эта встреча представлялась ему совсем другой. Не поднимая глаз, он поставил кубок на пол перед собой и тихо промолвил:

— Я не хотел расспросов. И не хотел упреков.

— Гм!.. — голос Давиана прозвучал удивленно и как будто даже весело. — За что я тебя люблю, парень, так это за простоту. Все-то ты готов выложить напрямую, честная душа… — он невесело усмехнулся и спросил почти ласково, будто у малого дитяти: — Каких упреков, Патрик?

— Ну как же… — Шут вздохнул, бросил украдкой взгляд на монарха, все еще не веря до конца в удачный исход этого разговора. — Я на суду влез и все испортил, потом казни помешал… Не за что вам меня жаловать…

— Охо-хо… — теперь настал черед Давиана вздыхать. — Дурак ты, Патрик, видят боги, как есть дурак. Ну да не беда… Главное, не подлец.

Шут нервно стиснул пальцы. Да что он знал о нем, король Давиан?.. Что он знал о тех грехах, которые камнями лежали на сердце у «дурака»?

Но продолжать эту тему король не стал. Вместо того задал совсем иной вопрос.

— Ты ведь с Элеей плывешь, верно?