Андрей Астахов - Машина Апокалипсиса

Признаюсь, в эти мгновения я еще больше полюбил Марику. Она никогда не говорила мне о женитьбе. Ни разу ни заикнулась о розовых шелковых гардинах, кружевных простынях и пижамках с аппликациями. И я почему-то слегка пожалел о том, что решил из Мартенека заглянуть в Мансее.

Трактирщица – она и в Африке трактирщица, и ничего тут не попишешь. Однако мой капитал она уж точно приумножит, даже говорить не стоит.

Утром Франсуаз накормила меня роскошным завтраком, а затем еще раз показала свою практичность – выписала мне расписку на десять тысяч золотых, которые отныне были инвестированы мной в ее предприятие. Расписку мы скрепили нашими подписями и долгим поцелуем, а после я с тремя тысячами дукатов в кармане – мне все-таки удалось убедить Франсуаз в том, что деньги мне могут понадобиться не меньше, чем ей, – отправился к мэтру Альдомаре за лошадью.

Альдомаре оказался до тошноты подобострастным сухоньким мужичком неопределенного возраста. Узнав, что меня прислала Франсуаз, он тут же повел меня на конюшню, где стояли в стойлах десятка два лошадок. Я хотел выбрать конягу посмирнее и поспокойнее и присмотрел рыжего мерина с добродушными глазами по кличке Альфред, за которого Альдомаре запросил всего восемьсот дукатов. Но когда вопрос был, казалось, почти решен, стоявшая в соседнем стойле белоснежная лошадь внезапно начала ржать и сердито перебирать ногами.

– Чего это она? – спросил я торговца.

– А, не обращайте внимания, милорд! – махнул рукой торговец. – Это Ариа. Хорошая лошадь, молодая, резвая и выносливая, хоть и помесь – ее мать Арлена была чистокровной альбарабийской кобылой, а отец Иарус имел честь принадлежать к почтенной породе уэссанских гунтеров. Но иногда мне кажется, что в нее вселилась душа моей покойной жены. Своенравная и упрямая до ужаса. Уже полгода не могу ее продать, не подпускает она к себе покупателей, хоть ты тресни. Брыкается, лягается, кусается, как бешеная. Сдать ее на колбасу у меня духу не хватает, но я уже смирился, что продать эту скандалистку мне вряд ли удастся. Так что рано или поздно она окажется на скотобойне. Бросовая кобыла, одни словом.

– Наверное, она ждет принца, – пошутил я.

К моему удивлению, лошадь встретила мою шутку радостным ржанием. Мы с Альдомаре переглянулись.

– Эй, красотка, но я-то не принц, – сказал я, обращаясь к лошади.

Ариа зафыркала, тряхнула роскошной расчесанной гривой и потянулась ко мне мордой из стойла.

– Похоже, вы ей нравитесь, – сказал мне торговец, и я услышал в его голосе удивление.

– Ариа, я тебе нравлюсь? – спросил я у лошади.

Белая коняшка ответила мне радостным ржанием.

– Кажется, я неотразимо действую на женщин, даже если они четвероногие, – сказал я, ласково потрепав Арию по морде. – Я бы купил ее. Но я плохой наездник. И эта лошадь стоит наверняка дороже восьми сотен.

– Милорд, была бы это нормальная лошадь, меньше чем за три тысячи золотых я бы ее даже герцогу Альбано не уступил. Но вам отдам за восемьсот, как договорились за Альфреда, плюс двести полная сбруя и седло, – расщедрился Альдомаре. – А насчет наездника… Давайте оседлаем Арию, и попробуйте прокатиться на ней. Если вы ее заинтересовали, она не будет, как мне кажется, шибко выделываться.

– Хорошая мысль, – сказал я. – Седлайте!

Через четверть часа я уже сидел верхом на белой лошадке по имени Ариа. И что вы думаете? Никакого сравнения с тем ужасом, который я испытал, когда ездил на единороге. Ариа сама без моей просьбы показала мне все виды конского аллюра – пошла сначала ступой, потом шагом, переступом, приструской, затем, убедившись, что я крепко сижу в седле, перешла на рысь, затем на развал, а после показала, что отлично идет иноходью. Альдомаре смотрел на нас во все глаза. После этого Ариа испытала мои навыки верховой езды, перейдя с проезда на перевал, а потом рванулась в галоп. Она словно насмехалась надо мной. Или стремилась показать, какая же она душка и умница. Мы мчались по полю, и Ариа перешла с обычного галопа на карьер, а потом и вовсе понеслась растяжкой, отчего у меня сердце ушло в пятки. Но стоило мне натянуть поводья – и лошадь остановилась, а потом кокетливо, изящным шагом, двинулась к конюшне, у которой нас ждал мэтр Альдомаре.

– Невероятно! – крикнул он. – Глазам своим не верю. Эта лошадь рождена для вас, милорд.

– Я тоже так думаю. Вы на единороге ездили когда-нибудь?

– Не приходилось.

– После единорога эта коняшка – будто «Лексус» после «Лады».

– Что вы сказали?

– Я беру эту лошадь.

Ариа фыркнула и благодарно заржала. Я соскочил с седла, похлопал лошадку по шее, на что она мне ответила шумным выдохом, и полез за деньгами. Вот так я и обзавелся лошадью.

Из Мансее я уехал через день. Конечно, Франсуаз рассчитывала, что я задержусь у нее подольше, но я отговорился тем, что в Лоэле меня ждут важные дела. Через два дня, в субботу утром, я был в столице Авернуа. И первое, что я сделал – отправился в Боевое Братство.

Несмотря на ранний час Руди фон Данциг был занят – мажордом сообщил мне, что у делопроизводителя в кабинете сидят сразу два кандидата на вступления в Братство. Попутно Мальден напомнил мне про катану. Я отговорился тем, что мой гномий меч сломался в схватке, и мне теперь будет просто нечем сражаться, если я отдам ему клинок Такео. Мажордом был расстроен, но уговаривать меня не стал.

Вскоре из кабинета фон Данцига вышли кандидаты – ну очень прикольные ребята. Оба были в старых железных латах, и по этой причине шли медленно и при ходьбе громыхали, как груженный металлоломом самосвал. Я тут же мысленно окрестил их «чугунами». Кроме того, эти двое, по-видимому, были близнецами – оба одного роста, комплекции и на одно лицо. Различить их можно было только по вооружению: у одного был старый длинный меч, а у второго – булава.

– Приветствую, собрат, – сказал мне один из «чугунов», тот, что с мечом, протягивая руку. – Я Джон Сламбо из Лоджа. А этой мой брат Эрик.

– Рад знакомству, – ответил я. – Желаете вступить в Братство?

– Всей душой! – напыщенно ответил Джон Сламбо. – Мы с братом ищем славы и почестей. А еще мы мечтаем прославить нашими подвигами благородную леди Кимберли Бейнзингер из Кардауэлла. Самую прекрасную и добродетельную деву на свете. Или ты так не считаешь, собрат рыцарь?

– О, готов прославлять ее вместе с вами! – воскликнул я: мне совершенно не улыбалась перспектива терять время на разборки с этими чудиками. – Истинно, леди Кимберли образец красоты и благородства.

– Ты знаешь ее? – с неожиданными подозрением осведомился «чугун».

– Эту великолепную блондинку с потрясающей фигурой? Много слышал о ней в родном Хирне, – тут же ответил я.