Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской социологии

Трое – два эльфа из отряда брата и полуэльф из преподавательского состава университета, и ни один из них не проболтался. Как такое вообще могло быть? А ведь двое коммандос регулярно получали от меня прибавку к основному жалованию. Что могло заставить их так легко от нее отказаться? Именно об этом я размышлял по ходу так называемого футбольного матча. Хотя игра и увлекла меня, сомнения в собственной квалификации, коих я давно уже не испытывал, одолевали меня со страшной силой, не позволяя вдоволь насладиться зрелищем на поле. А потом, после начала второго тайма, как назвал эту часть игры низкорослый темный, в самом начале представившийся комментатором, ко мне неожиданно подсел Корешель, тот самый полуэльф, который еще совсем недавно с упорством, которому мог позавидовать даже дракон, называл меня своим другом.

– Не ожидал, да? – спросил он меня беззлобно, но я внутренне весь ощетинился. Давно меня так нахально за нос не водили. Поэтому ответил резче, чем было уместно.

– И кто приложил к этому руку?

– Все вместе, – на удивление покладисто обронил он. – Тарэль сам бы не додумался, что ты его же людей за ним шпионить заставляешь, зато Мурка усек это на раз. Так что они уже третью неделю больше под ним ходят, чем под тобой.

– Мурка? – уже после этого имени в душу закрались не предвещающие ничего хорошего подозрения.

– Мурзяс Фиг-Шамь, темный командор.

– А ему какое дело, как именно я предпочитаю присматривать за братом? Или на правах так называемого тренера он решил, что имеет право переманивать на свою сторону моих эльфов?

– Они не твои, как бы ты себя не тешил тем, что купил их, – тихо обронил полуэльф, одетый донельзя нелепо.

Он никогда со мной так не разговаривал. В нем всегда присутствовало некое раздражающее лебезение, из-за которого мои симпатия и уважение к нему не могли перерасти в дружбу. Но сейчас он и не думал лебезить. Он в первый раз на моей памяти разговаривал со мной, как с равным. И это был последний звоночек, после которого я понял, что все изменилось и уже больше никогда не будет, как раньше.

– В каких они отношениях?

– Может, сам у них спросишь?

– Предпочитаю иметь хотя бы маленькую возможность морально подготовиться к тому, что услышу. Я ведь услышу?

– Они не таятся. Если спрашивают, Барсик первым отвечает. А Мурка вообще по натуре своей молчун.

– Я в курсе. У меня в картотеке три варианта его личного дела, – досадливо отмахнулся я и выжидающе уставился на полуэльфа. Тот смотрел на поле: там уже вовсю гоняли мяч две команды, сами по себе взаимоисключающие свое существование и, тем не менее, они существовали. Впрочем, как я понял уже после матча, не только они.

– Они делят одну комнату на двоих.

– Хочешь сказать, что после стольких лет вражды они вдруг стали любовниками?

– Все к этому и шло. Думаю, ты первым это понял, просто не пожелал вмешаться, так?

– С чего ты взял? – а ведь он прав.

Я на самом деле давно понимал, что если кто и сможет обуздать темперамент моего брата, будь это мужчина или женщина, то обязательно из темных, пусть даже полукровка. Правда, мысли о том, что этим кем-то мог стать темный командор, возникли у меня совсем недавно. Поэтому, теперь мне вдвойне интересно, сами ли они до этого дошли или нашелся тот, кто, в отличии от меня, не стал выжидать, а начал действовать незамедлительно и, если верить Корешелю, удачно.

– Вы с ним похожи,– огорошил меня полуэльф и легко поднялся с места. Мне пришлось схватить его за руку, чтобы удержать и заставить обернуться.

– С кем? – вырвалось у меня.

– С Андреем. Это наш новый и теперь уже окончательный психолог. Вон он, – и полуэльф, высвободив руку, указал на нижний ярус сидений, где я обнаружил бессменного секретаря ректора Ириргана Шутвика и какого-то незнакомого мне человека.

Да, мне докладывали, что Ви'Хольм предпринял еще одну попытку найти нужного ему человека из другого мира. Тогда еще докладывали. А потом на две с лишним недели подозрительно синхронно замолчали. Что же за столь короткий срок могло произойти? Судя по тому, что я видел, очень и очень многое. Неужели все это один человек? Не может быть!

А дальше все так закрутилось, что я был вынужден забыть о всех своих измышлениях, так как остаться безучастным, когда вокруг творится такое, было просто невозможно.

Когда мальчишка-оборотень заметался между рядами, никто так и не успел его поймать, уж больно юрким он оказался. Зато с готовностью загнанной в капкан зверюги кинулся в объятия психолога. То, как быстро парень сориентировался и потребовал, чтобы их скрыли о посторонних глаз, натолкнуло меня на определенные мысли, но додумать я не успел, так как со зрительских мест вниз кинулось сразу несколько оборотней, в предводителе которых без труда улавливалось семейное сходство с тем мальчиком, что так неудачно попытался подыграть команде ласточек. Я счел за должное вмешаться. Спеленать четверых агрессивно настроенных первокурсников в силовое поле малого радиуса поражения не составило труда.

Проделал я это не просто так, а с дальним прицелом. Мне хотелось пообщаться с братом. Да, прямо сейчас. И, конечно, после слов Корешеля, для меня не стало неожиданностью, что он поднялся ко мне вместе с темным, следующим за ним по пятам.

– Камюэль, отпусти их, мы сами разберемся, – сказал он вместо приветствия. За что я не постеснялся выговорить ему:

– А где же 'Я рад тебя видеть, дорогой брат?'

– Дорогим ты перестал быть еще в первое пятидесятилетие!

– Как грубо, – притворно огорчился я, прекрасно зная, что он именно так ответит. И мы, судя по реакции Тарэля, оба оказались не готовы к тому, что у него из-за спины раздался ироничный смешок.

– Скорее, как по-детски, – обронил темный, и Тарэль тут же взвился:

– А тебя вообще не спашивали! – когда-то он так срывался на меня, и в юности такие взрывы, как правило, кончались дракой, но темный, как я понял буквально через несколько секунд, был совершенно из другой весовой категории, из другого мира.

– Не спросили. Я просто озвучил то, что ты и сам прекрасно знал.

Если бы я сказал это брату таким же легким и непринужденным тоном, он бы ударил, по крайней мере, попытался бы это сделать, но на слова темного он отреагировал иначе.

– И что ты предлагаешь? – пристыжено зашипел он.

– Может быть, для начала хотя бы познакомишь нас?

И – о, чудо! – Тарэль его послушался, правда, явно сделал все, чтобы меня огорошить.

– Познакомься, брат, – это слово он словно выплюнул, – мой любовник, Мурзяс Фиг-Шамь, – и явно, как и я, растерялся, услышав за своим плечом печальный вздох. С чего бы темному печалиться, когда мой брат так откровенно признался в связи с ним, а не сделал из нее свой маленький, постыдный секрет? И тут мы оба услышали то, с чего, что не удивительно, единодушно потеряли дар речи.