Елизавета Дворецкая - Зеркало и чаша

Утром дружина не торопилась с отъездом, а вела себя так расслабленно, будто намеревалась подольше отдохнуть в приятном месте. До полудня отъезжающие по своим селам собирались, все святилище было в движении, потом надо было сходить за дровами. Чтобы не застаиваться, десятники собрали людей на обычные утренние упражнения. Пригорок со стороны Заломов облепила ребятня и любовалась, как смоленские кмети то отжимаются, то приседают, то борются на снегу. Причем среди детей затесалось немало взрослых парней и даже бородатых отцов, которые вроде бы собирались за каким-то делом, но остановились посмотреть ненадолго, случайно так...

— Чего сидите, а ну давай присоединяйся! — Достоян призывно махнул мальчишкам.

Дома детей княжьего двора и окрестных улиц, кто вертелся рядом и глазел на дружину, всегда тоже призывали поучаствовать: пусть привыкают. Из кого-то, глядишь, и выйдет толк. А остальные осознают, что серебряные пояса не про них, и вернутся в батину мастерскую...

Но заломские мальчишки что-то застеснялись. А может, осознавали потихоньку, что жизнь княжеского кметя — такой же ежедневный и далекий от блеска труд, как и пахота, косьба и прочие житейские работы. Только вот еще иногда убить могут.

Зимобор был здесь, среди кметей. Радоня вдруг тронул его за рукав:

— Э, княже, смотри! Кто идет! — И показал на темную фигуру, бредущую к ним от дальнего леса.

— Все в порядке, полное спокойствие, рогатина при мне! — бодро доложил Жилята и действительно предъявил ту самую рогатину, которую вчера в такой нужный момент получил из-за Зеленой Межи прямо в руки.

— Погоди! — Зимобор отвел его руку с рогатиной. — Придержи пока. Может, еще не понадобится.

— Тебе виднее, но это он, — подтвердил Достоян. — Вчерашний оборотень.

Теперь уже все увидели темную фигуру, медленно приближающуюся по самой кромке замерзшей воды. Ведун шел неспешно и величаво, ветер дергал полы его плаща из медвежьей шкуры, выразительно наброшенного мехом наружу. Для пущей важности ведун опирался на посох — надобности в опоре у мужчины двадцати с чем-то лет пока не было, но какой же ты ведун без посоха?

Следом за ним бежала черная кошка, хорошо заметная на белом снегу. Она вела себя странно, скорее как собака — то отставала, словно робея, то вертелась возле ног хозяина, то забегала вперед, всматривалась в людей перед святилищем и возвращалась к ведуну, будто с докладом.

С пригорка послышались испуганные крики, и всю ребятню как ветром сдуло. После вчерашнего все боялись ведуна до жути.

— За Хотилой сбегай, — велел Зимобор отроку, тот кивнул и умчался в сторону села.

Еще пока он поднимался по склону, парни и подростки вернулись — надо же было посмотреть, чем все кончится!

— Ранослав! — Зимобор огляделся. — Поди сюда. Ты у нас купец знатный, вот сейчас и будет для тебя дело.

— Купец? — Парень удивился. — А чего покупаем? Кошку, что ли, у того хрена мохнатого?

— Вроде того. Значит, ступай ему навстречу, да смотри на берег его не выпускай, пусть на льду стоит. И начинай нести пургу: мы его до жути боимся, просим не губить и народ против нас не настраивать, за то обещаем поделиться данью. Сколько ни запросит — начинай торговаться.

— А зачем? — Ранослав вытаращил глаза, и кмети вокруг тоже были в недоумении.

— Рогатину ему в брюхо, и вся недолга! — внес ценное предложение Красовит.

— Рогатиной я вчера пробовал, да он, гад, заговоренный. Ну да я на его слово другое слово знаю... не менее ругательное. А как начнется, ты, Ранок, от берега беги подальше.

— Что начнется!

— А чтоб я знал! — в сердцах ответил Зимобор, который не мог предположить, что именно у него получится и получится ли вообще. — Давай, вперед! Жилята, с рогатиной далеко не отходи! Шкура оборотня — она на всех торгах дорого стоит! Э, ребята, у кого щиты! Пошли, прикроете меня.

Два кметя со щитами подошли и стали вслед за ним спускаться по скользкой тропинке к реке. Вот только прикрыть князя потребовалось не так, как они думали. Зимобор знаком велел поставить оба щита на лед, так что они образовали маленькую стену, и встал на колени, прячась за этой стеной.

У Средняка и Ждана вытянулись лица. Такой робости за их князем до сих пор не водилось.

Ведун подошел уже совсем близко. Ранослав стоял на том месте, где от кромки льда начиналась тропа вверх, на гребень берега. По бокам его возвышались Жилята с верной рогатиной и Коньша с варяжской секирой на рукояти в человеческий рост.

— Здоров будь, Паморок, извини, не помню по батюшке! — заговорил Ранослав, когда ведун подошел шагов на семь. Уперев руки в бока, молодой боярин всем видом выражал намерение не пускать ведуна на берег, пока не договорятся. — Милости просим, добро пожаловать!

— Чтоб тебе сдохнуть! — в тон ему пробурчал Коньша себе под нос.

— И я вас вижу, — вместо приветствия произнес ведун.

Голос у него был негромкий, глухой и такой нехороший, что у кметей по спине пробежал озноб. Этот голос, так же как взгляд из-под насупленных бровей, отнимал силы у всякого, кого касался. В этом еще молодом мужчине с невыразительным лицом и небольшой бородкой была Бездна — черная, пустая и оттого вечно голодная. Она жадно тянет чужие силы, стараясь заполнить свою пустоту, но это невозможно, и жажда ее никогда не будет утолена. От его присутствия было неприятно, словно какие-то мохнатые гусеницы ползали по телу или домовой гладил мохнатой пыльной лапой.

— Вишь, и не здоровается! — пробормотал Теплошка. — Здоровья нам, значит, не желает...

Ведун, похоже, князя вообще не заметил. А может, посчитал, что после вчерашней схватки тот больше не смеет выйти ему навстречу. Сложив руки на вершине посоха, он приготовился слушать.

Кошка перестала вертеться и села на снег в шаге от хозяина.

— Есть у нас к тебе разговор! — продолжал Ранослав. — Важный такой разговор...

Помня, что ему велено тянуть время, он не торопился переходить к сути дела. Да и мысли путались под этим тяжелым, сумрачным взглядом, словно тоже боялись ведуна и пытались разбежаться и спрятаться в самых дальних и темных углах головы. А ведун ждал так спокойно, точно ему совершенно некуда спешить.

Так оно и было. У него и правда не оставалось на белом свете ровным счетом никаких дел.

Кмети столпились за спиной у Ранослава, по привычке в опасности поддерживать своих, и теперь Зимобор был надежно загорожен их спинами. Это было очень кстати. Если бы ведун увидел или учуял, чем тут занят его вчерашний противник, у него еще осталось бы время на бегство.

Зимобор осторожно вынул из-за пазухи венок из сухих ландышей и бережно положил на лед перед собой. Наклонившись лицом к самому венку, он сложил ладони ковшиком и зашептал: