Джордж Мартин - Танец с драконами

С того времени люди из Золотых Мечей жили и умирали в Спорных Землях, сражаясь за Мир, Лисс или Тирош в их бессмысленных мелких войнах, и мечтали о земле, потерянной их отцами. Они были изгнанниками и сыновьями изгнанников, обездоленными и непрощенными… но все еще грозными бойцами.

— Я восхищен силой твоего убеждения, — сказал Тирион, — но как тебе удалось склонить Золотых Мечей принять сторону нашей очаровательной королевы, ведь они потратили так много времени в своей истории, сражаясь против Таргариенов.

Иллирио отмахнулся от возражения как от мухи:

— Черный или красный, дракон есть дракон. Когда Мейелис-Чудище погиб на Ступенях, мужская ветвь Дома Черного Пламени прервалась, — сырный лорд улыбнулся сквозь свою раздвоенную бороду. — И Дейенерис даст изгоям то, что не смогли дать Злой Клинок и Черное Пламя. Она вернет их домой.

Огнем и мечом. Такой способ возвращения на родину Тирион предпочитал более всего.

— Десять тысяч мечей — роскошный подарок, я признаю это. Ее Величество будет очень довольна.

Магистр скромно кивнул, его щеки затряслись.

— Я бы никогда не осмелился утверждать, что может доставить удовольствие Ее Величеству.

Благоразумно. Тирион знал слишком много о благодарности королей. Почему благодарность королев должна быть другой?

Довольно скоро магистр заснул, оставив Тириона размышлять в одиночестве. Он хотел бы знать, как отнесется Барристан Селми к сражению плечом к плечу с Золотыми Мечами. Во время Войны Девятигрошовых Королей Селми прорубил кровавый проход сквозь их ряды, чтобы убить последнего из самозванцев Черного Пламени. Восстание объединяет странных союзников. И нет ничего более странного, чем этот толстяк и я.

Сырный лорд проснулся, когда они остановились сменить лошадей, и послал за свежей корзиной с лакомствами.

— Как далеко мы продвинулись? — спросил карлик, пока они объедались холодным каплуном с гарниром из моркови, изюма, кусочков лимона и апельсина.

— Это Андалос, мой друг. Земля, откуда пришли ваши андалы. Они захватили ее у волосатых людей, живших тут ранее, родственников волосатых иббенийцев. Сердце древних владений Хугора лежит к северу от нас, но мы пройдем через его южные топи. В Пентосе их называют Плоскоземье. Дальше на восток Бархатные Холмы, откуда мы отправимся.

Андалос. Вера учит, что некогда Семеро бродили по холмам Андалоса как люди.

— Отец протянул руку к небесам и опустил на землю семь звезд, — процитировал Тирион. — И одну за другой он возложил их на чело Хугора с Холма, создав сияющую корону.

Магистр Иллирио взглянул на него с любопытством:

— Я и вообразить себе не мог, что мой маленький друг столь набожен.

Карлик пожал плечами:

— Пережитки детства. Я знал, что рыцарем мне не быть, и решил стать Верховным Септоном. Эта кристальная корона добавляет фут к росту человека. Я штудировал святые книги, молился, пока не стер колени, но эти мои начинания закончились прискорбно. Я достиг определенного возраста и влюбился.

— Девица? Я знаю, как это бывает, — Иллирио засунул правую руку в левый рукав и вытащил серебряный медальон. Внутри него было изображение женщины с большими голубыми глазами и бледно-золотыми волосами с серебром. — Серра. Я нашел ее в лисенийском публичном доме и взял домой, чтоб согревать мне постель. В итоге я женился на ней. Я, чьей первой женой была кузина принца Пентоса. После этого дворцовые ворота закрылись для меня, но мне было все равно. Ради Серры я заплатил бы и куда большую цену.

— Как она умерла? — Тирион понял, что она умерла; ни один мужчина не отзывался так ласково о женщине, которая бросила его.

— Браавосская торговая галера зашла в Пентос на обратном пути из Нефритового моря. "Сокровище" привезла гвоздику и шафран, гагат и нефрит, алую парчу, зеленый шелк… и серую смерть. Мы убили гребцов, как только они сошли на берег, и сожгли судно, но крысы сползли по веслам и доплыли до пристани. Мор забрал две тысячи жизней, прежде чем все вернулось в свое русло, — магистр Иллирио закрыл медальон. — Я храню ее руки в своей спальне. Они были так нежны…

Тирион подумал о Тише. Он бросил взгляд на поля, по которым когда-то гуляли боги.

— Что за боги могли создать крыс, мор и карликов? — ему пришел на ум другой отрывок из "Семиконечной Звезды": — "Дева родила ему девочку, гибкую как ива, с глазами, подобными глубоким синим озерам, и Хугор провозгласил ее своей нареченной. Тогда Мать одарила ее плодородием, и Старица предсказала, что она принесет королю сорока четырех могучих сыновей. Воин дал силу их рукам, а Кузнец выковал каждому доспехи из железных пластин."

— Ваш Кузнец, должно быть, был ройнаром, — язвительно заметил Иллирио. — Андалы обучились работе с железом у ройнаров, живших вдоль реки. Это всем известно.

— Но не нашим септонам, — Тирион махнул в сторону полей. — Кто живет на этом вашем Плоскоземье?

— Земледельцы и трудяги, привязанные к земле. Здесь есть сады, фермы, шахты… Некоторые принадлежат мне, но я здесь редкий гость. Зачем мне тратить тут впустую свое время, когда в Пентосе у меня под рукой мириады наслаждений?

— Мириады наслаждений. — И высокие толстые стены. Тирион покрутил вино в чаше. — Мы не видели городов после Пентоса.

— Там руины, — Иллирио махнул цыплячьей ножкой в сторону занавесок. — Лошадники проходят этим путем каждый раз, когда какому-нибудь кхалу взбредет в голову поглазеть на море. Дотракийцы не слишком любят города, об этом знают даже в Вестеросе.

— Напади на один из их кхаласаров и уничтожь его, и ты обнаружишь, что дотракийцы не так уж и быстры в пересечении Ройны.

— Гораздо дешевле откупиться от врагов едой и дарами.

Если бы я подумал принести хорошего сыра на битву на Черноводной, у меня мог бы по-прежнему быть весь мой нос. Лорд Тайвин всегда относился к Вольным Городам с презрением. Золото приносит свою пользу, но войны выигрываются железом.

— Дай золото врагу, и он лишь вернется, чтобы взять еще, всегда говорил мой отец.

— Это тот самый отец, которого ты убил? — Иллирио вышвырнул куриную кость из паланкина. — Наемники не выстоят перед дотракийскими крикунами. Это было доказано в Квохоре.

— Даже твой храбрый Гриф? — ухмыльнулся Тирион.

— Гриф другой. У него есть сын, которого он любит до безумия. Молодой Гриф, так зовут мальчика. Не было еще юноши благороднее.

Вино, еда, солнце, покачивание паланкина, жужжание мух — от всего этого Тириона клонило в сон. Он засыпал, просыпался, напивался. Иллирио пил наравне с ним. И лишь когда небо стало темно-багряным, толстяк захрапел.