Уильям Кинг - World Of Warcraft. Иллидан

Они приблизились к дверному проему: Вандель догадался об этом по ощущению провала в стене, тогда как всюду чувствовался камень. Еще он уловил присутствие живых существ; они излучали силу, они ждали чего-то.

Иллидан подтолкнул Ванделя вперед, и он ударился обо что-то, похожее на кромку стола.

– Ложись.

– Зачем? – спросил Вандель.

– Сейчас тебе нанесут первую метку.

Вандель ощупал деревянную крышку стола. Он только сейчас понял, что прежде совсем не пользовался осязанием, зато теперь ощущал каждое волокно, каждую щепку и сучок. Он мог сказать, где плотник не до конца отполировал дерево… Все чувства, кроме зрения, заметно обострились.

Вандель лег на стол, и его пристегнули кожаными ремнями. Он было запаниковал, и чувство опасности усилилось, когда аура одного из стоящих неподалеку вспыхнула.

– Когда-нибудь ты научишься сам делать себе татуировки, однако сейчас доверься мастеру, – сказал Иллидан. – Лежи смирно. Будет больно.

Татуировщик склонился над Ванделем и ввел ему под кожу нечто настолько горячее, что оно казалось холодным. Или же, напротив, настолько холодное, что оно обжигало. Когда иглу вытаскивали, ощущение было такое, будто вынимают кинжал из раны. Вандель с трудом сдерживал крик.

«Нет, нет, нет», – затараторил голос в голове, сообщая свой страх Ванделю.

Ловушка! Над ним свершают злой обряд!

Игла снова вошла под кожу. Тело взорвалось болью, хуже которой Вандель не испытывал с тех пор, как вырвал себе глаза. Он заметался, но ремни держали крепко. Сильные руки прижали его к столу.

Игла вонзалась в плоть снова, снова и снова, и каждый раз было мучительно больно. Каждый раз из Ванделя словно вытягивали силу, а голос в голове становился все тише и тише.

Вандель умирал, эта магия его губила.

Он сыпал проклятьями и угрозами, молил о пощаде, но боль не проходила. В конце концов Вандель сдался и обмяк, а татуировщик продолжал свою работу.

Когда ремни сняли, Вандель с трудом сумел подняться. Гнев и страх притупились; впервые за много дней он ощутил себя прежним. Он почти не видел сияния аур: Ванделя будто опоили неким ядом, лишив новообретенных способностей.

– Хорошо, что все закончилось, – пробормотал он.

– Худшее еще впереди, – ответил Иллидан.

Сидя в келье, Вандель слышал, как во дворе внизу обучаются фехтованию. Еще новички? Такие же, как он? Глупцы, поверившие обещаниям Иллидана?

Хорошо было убраться из поганых казарм и устроиться в собственной келье. Ванделя отвели сюда сразу же после того, как ему нанесли первую метку. После обряда он оправлялся целый день. Теперь эльф лежал на кровати и, ощупывая пустые глазницы, радовался тишине и одиночеству. Радовался, что не видит кругом чужих аур.

Глаз он лишился навсегда, а когда рядом не было ни души, было проще убедить себя, что ауры только мерещились. Возможно, ему вообще все приснилось?

Однако грубые простыни говорили об обратном: Вандель ослеп. Сам ослепил себя, лишь бы не видеть ужасных картин, правды: Вселенная обречена, как его близкие. Никто не сможет победить Пылающий Легион, а на пути его становятся лишь глупцы вроде Предателя.

Легко обмануть себя, сидя в стенах крепости вроде Черного Храма, в окружении огромной армии. Истина же в том, что никто не спасется, нигде не безопасно. Один удар Пылающего Легиона – и Черный Храм падет, как песочный замок под пятой великана. И те воины, что сейчас упражняются во дворе с оружием, погибнут, когда повелители ужаса придут за причитающимся Легиону. В конце концов Саргерас, – титан, способный уничтожить Вселенную, – победит. Вандель первым узрел истину.

Постойте, откуда это знание? Ванделю было видение о падшем титане. Должно быть, во время ритуала ему передалась какая-то часть знаний Иллидана – того, что некогда, преображаясь, Предатель увидел сам. Иногда Вандель просто не мог управлять собственными мыслями.

Татуировки сдерживали демона, не давали ему освободиться. Вандель провел пальцами вдоль магических линий, что уродовали его тело. Наткнулся на нечто холодное и твердое.

Кусок металла? Нет, он врос в кожу. И на лице то же самое… Плоть Ванделя менялась! Он похолодел от ужаса. Ощупал собственные руки, и постепенно до него дошло: кровь демона, попав ему на кожу, изменила ее. В этих местах выросли чешуйки.

Возможно, это лишь начало. Раньше, пока Вандель лежал с другими прошедшими ритуал, с кожей еще ничего не происходило. Наверное, это первая стадия мутации. Кто знает, вдруг Вандель превращается в демона?

Не исключено. В конце концов, он даже не представляет, что с ним сотворили. Иллидан запросто соврет, если ему это выгодно. Преображение началось, когда демона заперли внутри Ванделя при помощи татуировок; однако еще этим утром, когда эльф проснулся, чешуи не было. Похоже, демон, не в силах добраться до разума, стал менять его тело.

Вандель потер ладони, ощупал кончики пальцев. Ногти выросли, стали острее и плотнее, словно когти у гепарда.

Десны болели. Вандель ощупал зубы… так и есть, клыки увеличились.

На него напало глубокое отчаяние: он искал силы, чтобы истреблять демонов, а вместо этого сам становился одним из них. Одним из тех, кого ненавидел. Скоро, наверное, отправится убивать детей эльфов. Демон передал ему свой гнев, и Вандель теперь понимал противоестественную силу чудовища. Да кто он такой, что попытался забрать ее?

Лучше, пока не поздно, убить себя. Вандель сел на кровати и потянулся к столику: тут лежали его рунный кинжал и амулет, сделанный для погибшего сына. Что подумал бы Хариэль, застань он сейчас отца? Мальчик увидел бы только монстра, создание, которое скоро станет существом, убившим его.

Вандель принялся убеждать себя, что это не его мысли, что у него помутился рассудок. Что это, наверное, из-за татуировки.

«Нет, впервые за долгое время ты ясно видишь. Видишь себя настоящего. Пустой сосуд, позволивший обратить себя в то, что он ненавидит, в тщетной попытке отомстить. Иллидан безумец, и ты тоже безумен».

С этим не поспоришь. Вандель давно уже повредился рассудком и вот получил этому доказательства.

Теперь он возненавидел себя самого. Вандель схватил нож и проверил остроту на пальце: магия не позволила лезвию затупиться. Вандель ввел острие под одну из чешуек и сковырнул ее. Боль придала сил. Вандель все уберет, все; остановит обращение, как хирург, который останавливает гангрену, срезая загнившую плоть.

Вандель сковыривал и сковыривал чешуйки вместе с кожей. Лишь ощутив головокружение и слабость, он понял, что теряет слишком много крови. Что может умереть прямо тут, в келье.