Мэгги Стивотер - Похитители грёз

После он повернулся к Ронану, который довольно сильно прислонился щекой к верхней части окна, чтобы оставить вмятину на своей коже.

— Извини. Все остальные, кого я знаю, не из этого города. Тебе не придется с ним разговаривать. Я сам поговорю.

Ронан ударил по крыше Камаро и повернулся спиной к машине.

Гэнси повернулся к Адаму, сжимая подголовник и выглядывая из-за него.

— Почему он пропал?

Адам моргнул от его внезапной близости.

— Не знаю.

Опустив голову на подголовник, Гэнси повернулся к Блу.

— Почему? Это наука или магия?

Адам издал пренебрежительный звук.

— Нет, — сказала Блу, — я знаю, о чем ты. Он сам ушел или его забрали?

— Может, он невидим? — предположил Гэнси.

Адам не был уверен, что верил в действительную невидимость. Он пытался, а она никогда, казалось, не защищала его. Он спросил Ноа:

— Ты все еще на месте, когда мы тебя не можем видеть?

Ноа просто моргнул на заднем сидении, глаза его были влажными и далекими. Адам заметил, что он уже почти исчез. Он был больше ощущением Ноа, чем фактическим Ноа.

Ронан слушал, потому что повернулся и наклонился в окно.

— В магазине, когда он исчез, он не просто стал невидимым. Он пропал. Если ты говоришь, что Энергетический пузырь, как Ноа, то он не невидим. Он куда-то делся.

Наступила тишина, нарушаемая лишь дыханием. Если бы Гэнси был Ронаном, он бы сыпал ругательствами. Если бы он был Адамом, он бы закрыл глаза. Если бы он был Блу, он бы огрызнулся в раздражении.

Но Гэнси лишь потер пальцем губу, а затем взял себя в руки. Он немедленно стал холоден и элегантен, все истинные эмоции были скрыты в недоступном месте. Он вытащил свой дневник, сделал заметки на полях, заперев их в клетку скобок. Когда он закрыл дневник, то что бы его не беспокоило по поводу Энергетического пузыря, оно было закрыто вместе с его мыслями о Глендовере.

Немного погодя, после благоразумного исчезновения Ноа, Вольво Деклана подъехала настолько плавно и тихо, насколько громкой была Свинья. Ронан велел Блу:

— Двигай, двигай! — пока она не убралась с пассажирского сидения достаточно далеко, чтобы он мог забраться назад. Он спешно растянулся на заднем сидении, перекинув одну ногу, покрытую джинсовой тканью, поверх Адама, и устроил голову в позе беспечного забвения. К тому времени, как Деклан подъехал со стороны водительского окна, Ронан выглядел так, будто спал уже несколько дней.

— Вам повезло, что я был в состояние приехать, — сказал Деклан. Его взгляд скользнул в машину поверх Блу и запнулся о Ронана на заднем сидении. Затем прошелся по ноге брата, закинутой на Адама, и его напряженному выражению лица.

— Спасибо, Ди, — просто ответил Гэнси. Не прикладывая усилий, он толкнул дверь, заставив Деклана сдать назад. Он передвинул разговор в район переднего крыла, который превратился в битву добрых улыбок и преднамеренных жестов рук.

Блу презрительно смотрела с пассажирского места, а Адам внимательно наблюдал с заднего сидения. И пока он сидел там, следя за положением плечей Деклана и движением его глаз, он осознал нечто поразительное.

Деклан боялся.

Наверное, это не было очевидным для Гэнси, который был довольно рассеянным, и для Блу, которая не знала, как обычно выглядел Деклан. И чувства Ронана по отношению к его старшему брату были красной тряпкой для быка, он не был способен разглядеть его страх сквозь желчные облака.

Но для Адама, который провел изрядное количество своей жизни в страхе — не только в страхе, но и попытках скрыть его — это было очевидно.

Вопрос в том, чего боялся Деклан Линч.

— Кто поставил твоему брату этот фингал, Ронан? — поинтересовался он.

Не открывая глаз, Ронан ответил:

— Тот же, кто свернул ему нос.

— И кто это был?

Ронан засмеялся только раз, типа «ха!».

— Вор-взломщик.

Проблема с получением от Ронана фактов о Деклане была в том, что Ронан всегда предполагал, будто его брат лжет.

Конечно, обычно он лгал.

Внезапно, резко открылась водительская дверь. Звук и шок были настолько сильны, что Ронан забыл выглядеть спящим, и Блу с Адамом, оба уставились в ту сторону. Деклан заглянул внутрь.

— Я знаю, что ты всегда хочешь действовать наперекор тому, что я говорю, — огрызнулся он, — но ты не должен лезть на рожон. Помнишь, когда я сказал тебе не высовываться, несколько месяцев назад? Забыл?

Голос Ронана был медленным, раздражительным. Однако глаза его, полузакрытые в рассеянном теплом свете салона Камаро, были ужасны.

— Не забыл.

— Да, а выглядит так, будто забыл, — сказал Деклан. — За тобой наблюдают. И если ты облажаешься, то испортишь все для всех нас. Так что не облажайся. И мне известно, что ты опять был на улицах. Когда ты потеряешь водительские права, я…

— Деклан, — прорезался голос Гэнси, глубокий и ответственный. Он опустил руку Деклану на плечо, аккуратно потянув того назад. — Мы все здесь спокойны. — Когда это не возымело должного эффекта, Гэнси добавил: — Я знаю, что ты не хочешь устраивать сцен перед…

Оба парня посмотрели на Блу.

Губы Блу разделились от негодования, но слова Гэнси действовали магически. Деклан тут же отступил.

Спустя мгновение Гэнси вернулся к Свинье.

— Извини, Джейн, — сказал он. Теперь его голос звучал утомленно, ничего похожего на открытое убеждение, которое он только что применял с Декланом. Он поднял аккумулятор в поле зрения. — Адам, ты хочешь это сделать?

Он сказал это так, будто был обычный день, как будто они вернулись из обычной поездки, как будто ничего такого не произошло. Братья Линч воевали, но это было всего лишь свидетельством того, что они оба все еще дышали. Свинья умерла, но она всегда либо умирала, либо вновь воскресала.

Но во всем, что Гэнси не говорил, в каждом чувстве, что он не показывал на своем лице, он кричал:

Энергетический пузырь пропал!

Глава 17

Маска принадлежала его отцу.

Даже во снах Ронан не мог вернуться в Барнс, но было что-то такое, что переходило из Барнс к нему. В действительности маска висела на стене столовой его родителей, вне досягаемости любопытных рук. Но в его снах она висела на уровне глаз на стене обшарпанной квартиры. Она была вырезана из гладкого темного дерева и смотрелась, как дешевый туристический сувенир. Глазницы были круглыми и удивленными, рот раздвинут в легкой улыбке, достаточно широкой, чтобы обнажить зубы.

— Это обман, — сказала Девочка-Сиротка на латыни.

Раньше она здесь не бывала, но не теперь. Её присутствие напомнило Ронану одновременно все, что ему снилось. Этот самый момент, когда он понимал, что создал все здесь мысленно сам, был тем, когда он мог забрать что-то с собой. Это было его. Он мог делать здесь что хочется.