Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть

Как только я появилась на крыльце, все лица обратились ко мне — ощущать на себе взгляд нескольких десятков закрытых глаз было жутковато. Толпа расступилась, открывая мне дорогу к помосту — направление, совсем не внушавшее доверия. Впрочем, выбора мне не оставили… Я медленно зашагала по живому коридору, головы каждого из лунатиков поворачивались вслед за мной абсолютно синхронно — я видела это совершенно отчётливо: несмотря на ночь на улице было довольно светло и виной тому была вовсе не пара факелов, воткнутых в землю возле помоста. Подняв взгляд к небу в поисках источника света, я невольно остановилась. То ли меня слишком сильно ударили по голове, устроив сотрясение мозга, то ли на усыпанном звёздами небосводе действительно ярко горели… три луны! Раньше я не видела ничего подобного ни в этом, ни в своём мире, из чего следовал вывод, что дело в некоем астрономическом явлении, которому, как это ни прискорбно, я не могла уделить ни капли времени. Луны выглядели как-то неестественно, две из них словно бы подрагивали, как отражение на воде. Пока я не двигалась с места, толпа недвусмысленно сомкнула свои ряды у меня за спиной, отрезая путь к отступлению. Я неохотно отвлеклась от созерцания ночного неба и вернулась к прерванному шествию — иначе назвать мой путь между лунатиков у меня не хватало фантазии. Остановилась я у самых ступенек, ведущих к помосту, вокруг остался лишь маленький пятачок свободного места.

— Поднимись сюда и прими свою судьбу!

Я посмотрела на человека, стоящего на помосте, и узнала в нём виденного мною ранее предводителя лунатиков. Его серебристые при лунном свете волосы слегка развевались на ветру, и при других обстоятельствах даже можно было бы назвать его симпатичным… Хотя, и в этих было можно…

— Нет, мне, конечно, льстит, что ради меня здесь посреди ночи собралось столько народа, но подниматься на этот шаткий эшафот, воздвигнутый над грязной канавой, я не собираюсь.

Я насмешливо развела руками в подтверждение своих слов. Предводитель улыбнулся, казалось бы, по-доброму, но мне чем-то не понравилась эта ухмылка в совокупности с воображаемым выражением закрытых глаз.

— Ты пришла к нам в день многолунья и не можешь уйти. Твоя судьба — очистить реку. Провиденье привело тебя к нам! Пришло время жертвы! Ради спасения реки! Ради спасения мира!

Певучий голос завораживал, а его хозяин был идеальным лидером для какого-нибудь повстанческого движения: любая чушь в его исполнении звучала столь убедительно, что я сама чуть не заорала вместе с толпой «Ради спасения!». Зло хлопнув себя по бедру, я уже хотела сказать что-то резкое, но увидела такое, что потеряла дар речи (никогда не думала, что это может произойти наяву…). Оратор ещё раз улыбнулся и… открыл глаза: в них не было ни зрачков, ни белков, ни радужек, яркое голубовато-зелёное свечение исходило от них. Я едва удержалась от недостойного визга, потому как в ту же секунду осознала, что поднимаюсь по ступенькам и не имею никакой возможности этому воспротивиться.

— Э-э-э! Прекратите! Что вы делаете?! — внезапно задрожавшим голосом заорала я. — Так… нечестно!!!

Мои крики не возымели результата, светящийся взгляд продолжал держать хватку. Я поднялась на помост и смогла, наконец, разглядеть расположенное на нём приспособление: двойная деревянная рамка с несколькими перекладинами крепилась к шестам, укреплённым на дне канавы; перед ней был установлен большой ворот, приводимый в движение массивной рукоятью сбоку. Две верёвки, намотанные на него, тянулись к несущим шестам. По всему выходило, что рамка предназначалась для опускания в заменяющую воду в канаве жижу…

— Господи, вы хотите меня там утопить?! — вырвалось у меня. — Но зачем???

— Что ж, ты имеешь право знать. Будем считать это твоей последней просьбой. Но сначала я должен тебя привязать.

Сделав шаг к рамке, я вдруг почувствовала, что могу сопротивляться чужому контролю: не настолько, чтобы выхватить оружие и прибить этого борца за экологию, но достаточно, чтобы остановиться и развернуться лицом к толпе.

— Свобода воли — неотъемлемое право человека, — сквозь зубы процедила я.

Предводитель молча вскинул руку, и все лунатики вокруг разом открыли глаза. Вспышка, порождённая этим действием, меня ослепила, мои слабые попытки сопротивления сошли на нет, и не успела я проморгаться, как уже стояла в рамке и покорно позволяла привязывать своё запястье к перекладине.

— Когда-то эта река была чистой и свежей, как весенний день. В ней водилось много рыбы, а вода её считалась целебной. Приречный район города населяла община алхимиков, и многие из них сливали сюда неудавшиеся составы. Однажды вечером в реку выплеснули опасное зелье, а во время случившейся той ночью грозы в неё попала молния, сделав такой, какой ты видишь её теперь. На ту часть города, где мы сейчас находимся, опустился странный туман, который навсегда изменил наши тела и наши души. И пока река не станет вновь прежней, нам не обрести покой, — предводитель торжественно закончил рассказ, привязывая к рамке мою ногу.

— И при чём тут я?

— С тех пор трижды в год наступает ночь многолунья, в которую мы должны отдать реке живого человека не из нашего числа. Однажды провиденье пришлёт нам того, чья жертва сможет оживить воду. Сегодня оно прислало нам тебя, и мы всем сердцем надеемся, что ты спасёшь реку и освободишь нас.

Кричать и возмущаться я не стала. Ну что толку говорить им, что они идиоты и с головой не дружат?.. Будто после этого меня отпустят. Громко визжать и звать на помощь тоже было абсолютно бессмысленно, да к тому же глупо. Смерти я не боялась, и у меня были на то вполне объективные причины, но утонуть в вязкой, пахнущей болотом жиже слишком уж неприятно… Тошнило от одной мысли, что эта гадость попадёт мне в рот и в нос, и я буду захлёбываться… Предводитель начал крутить ворот, и угол моего наклона к земле стал резко уменьшаться. Запоздало ощутив, что меня уже никто не контролирует, я забилась в верёвках, оказавшихся на диво прочными, но толку от этого было мало. Я уже не могла опираться на рамку и висела, больно выворачивая запястья и лодыжки, гладкая поверхность тёмной жижи неумолимо приближалась, но предводитель вдруг перестал вращать ворот, а со стороны домов послышался шум, топот и крики. Помост частично загораживал мне обзор, но удалось разглядеть, что толпу разгоняет… белоснежная лошадь. Следом за ней к канаве пробиралась девушка, в которой я почти сразу узнала Ориен. Вот уж кого я точно не ожидала здесь увидеть! Пробившись к помосту, девушка грациозно вскочила на него, не прибегая к помощи ступенек, но всё же опоздала. Предводитель вынул короткий нож, который я заметила у него на поясе ещё в начале церемонии, и одним точным ударом перерубил обе верёвки. Я всё-таки взвизгнула и с головой погрузилась в отвратительную чёрную субстанцию. Это было ещё хуже, чем я предполагала. Жижа облепила тело вязким коконом, заползла в уши, попала в нос, вызывая не то тошноту, не то желание чихать. Сколько я протяну без воздуха? Минуту или чуть меньше, а если Ориен и полезет доставать меня отсюда, то это займёт гораздо больше времени… Впрочем, мои расчёты никуда не годились, поскольку не дышать в этой массе было куда сложнее, чем под водой: грудь сжимало всё сильней, выдавливая остатки кислорода, сдавливало и горло, имитируя удушение. Не знаю, сколько я продержалась — время здесь текло совсем иначе — почувствовала только, что теряю сознание, и в рот потекла вязкая жижа…