Егор Чекрыгин - Странный приятель.2

…Ну что еще сказать — хотел я сразу пойти по следам этого Амулета. Да только вот сначала, пришлось просто учиться тут выживать. Почти три года в вашем мире прожил, занимаясь то тем, то этим, и стараясь держаться подальше от неприятностей. А потом очутился в Тооредаане, и дальше ты и сам знаешь.

— Ух… — Даже помотал головой Ренки, видимо надеясь таким образом получше утрясти в нее услышанные невероятные факты. Факты укладывались плохо, уж больно необычными и фантастическими они казались.

…Слушай. — спросил он у Готора. — А каков он… ваш мир?

— Да не лучше, не хуже вашего. …Разве что постарше лет на триста. А так — словами не опишешь.

— Так как же это выходит, — у вас прошло шестьдесят лет, а у нас тут тысячи?

— Этого Ренки, я не знаю. — Устало сказал Готор. — Слушай, извини. Но что-то я совсем вымотался. Да и воспоминания накатили.

Я понимаю — у тебя ко мне куча вопросов. Но давай на сегодня закончим.

…И кстати — Риишлее знает правду. Оказалось что я у вас далеко не первый такой «попаданец». Одним из «нас», был создатель Тайной Службы, и он завещал своим приемникам «отслеживать» других «чужаков», потому как от них может быть либо большая польза, либо вред. …А ты думал — почему Риишлее нам такие полномочия дал?

На следующий день, Ренки конечно же снова захотелось засыпать Готора кучей вопросов, которые он сочинял весь остаток ночи. Но погода испортилась, и капитан приказал всем пассажирам убраться с палубы.

Офицеры, чтобы не скучать в крохотных каютках, (выделенных им как почетным гостям), в которых даже одному было тесно, а вдвоем вообще не развернуться — пошли на батарейную палубу, где сейчас размещались другие пассажиры их корабля, и где для их сержантов был выделен особый угол.

Потянулись долгие скучные дни. Корабль качало и бросало на волнах, а пассажиры пытались как-то отвлечь себя от животного страха, который возникает при мысли о мощи бушующей стихии, и тонюсенькой скорлупке корабельной обшивки, прогибающейся и стонущей от боли, при ударах волн. …Тут уже было не до разговоров об иных мирах, которые, как инстинктивно чувствовал Ренки, вести надо исключительно с глазу на глаз.

Потом Готору вдруг опять поплохело. Как он объяснил сам — долгая качка не способствовала здоровью его недавно простреленной головы. Так он и провалялся несколько дней, пока они не пришли в Фааркоон, где самые лучшие лекари, которых только можно было найти в этом городе, начали наперебой лечить важного пациента, упорно отказываясь от платы, и столь же упорно и старательно поливая грязью конкурентов.

То ли благодаря их усилиям, то ли из-за того что болеть в таких условиях было просто невыносимо — Готор начал поправляться, и уже спустя четыре дня, смог самостоятельно выйти из дома все той же вдовы, чтобы прогуляться по знакомому садику.

Слух об этом, мгновенно просочился в «высшее общество» Фааркоона, и двух, вернувшихся с войны героев, которых жители этого городка, уже фактически стали считать своей собственностью благодаря тому следу что приятели оставили в мифологии этого милого городка, начали наперебой приглашать посетить дома самых богатых купцов и знати. Местная Управа, даже собиралась устроить в их честь торжественный обед, плавно переходящий в бал и народные гуляния. И даже присвоить им звания почетных горожан, с предоставлением кучи привилегий, которыми они скорее всего никогда не смогут воспользоваться. Но Готор дал взятку одному из наиболее уважаемых лекарей, пообещав объявить его своим официальным целителем, и тот прикрыл приятелей, строго запретив им обоим праздновать чтобы то ни было, или наносить визиты. Так что празднества пришлось отволожить.

Исключение было сделано лишь для Дома Ваксай, на чем настоял Готор, да и Ренки, чувствовал себя обязанным отчитаться перед своенравной девицей, признавая не только в душе, но и на словах, ее немалую заслугу в том что «мачта с саблями», заняла место на его погоне.

Да. Что и говорить, а жителям Фааркоона, было на что посмотреть в тот приятный теплый вечерок, когда оба главных персонажей городских пересудов последнего времени, прошлись по улочкам городка от дома вдовы до Дома Ваксай!

Даже сложно было сказать, кто из них больше впечатлял. — Ренки конечно выглядел поярче. — молодой, высокий блондин в шикарном, расшитом золотом мундире. — Девушки едва ли не повыпадали из окон, пытаясь разглядеть его получше, и едва не подняли бурю, своими томными вздохами.

Готор смотрелся не столь ярко. И мундир на нем был вполне себе обыкновенный, и «та самая шпага», не была подвешена к его поясу. Но зато он куда больше соответствовал образу раненного героя. — Еще довольно бледный и худой, с заострившимися чертами лица и этим, чуть косящим взглядом… Как ни странно, но в отличии от Ренки, который после ранения вызывал в основном только жалость. — Готор тоже притянул к себе немало женских взоров. …Может быть той уверенностью, что излучала вся его фигура, а может быть благодаря глазам, смотревших на окружающих насмешливо и чуть печально. Глазам, которые знали какую-то великую тайну, которую не дано постичь никому иному.

Но мужчины и юноши, больше смотрели на погоны обоих лейтенантов. Немедленно завязался спор, о том что круче — две булавы с серпом и молотом, или булава, серп и молот, с мачтой…

С одной стороны — два знака высшей военной доблести, и знак доблести гражданской. А с другой — знаки воинской, гражданской, и флотской. — Если первое сочетание еще и встречалось, правда у офицеров и чиновников чином не меньше полковничьего, то второе — вообще было редкостью большей, чем двухголовая свинья, или там теленок с восемью ногами. Ну а в сочетании с коронами, которые вообще неизвестно что означали, ибо были огромной редкостью… — Для жителей Фааркоона, это было темой бесед на ближайшие лет десять.

Возможно толпа зевак даже воспрепятствовала бы свободному перемещению героев. Если бы пару офицеров не окружали четверо дюжих сержантов, так же смотревшихся очень впечатляюще в своей новой форме, и богатыми на Знаки доблести, погонами.

Данная процессия, вполне заменила фааркоонским провинциалам Военный Парад, и еще очень долго служила темой пересудов и споров у всех горожан, не взирая на пол и возраст.

Часть 4

Глава 1

— Карета неспешно поскрипывала, немилосердно пиная по заднице седоков каждый раз, когда очередная кочка или выбоина на дороге «обижали» ее колеса.

Воистину — но сто, двести раз правы были те старики, немилосердно ругавшие нынешние дороги королевства, неизменно добавляя — «…А вот при покойном-то короле… было совсем иначе!». Даже Риишлее, в состоявшемся не так давно приватном разговоре, признал что королевские дороги ремонтируются из рук вон плохо, потому что денег в казне с каждым годом становилось все меньше и меньше, по мере усиления активности кредонцев, всеми правдами и неправдами мешавших тооредаанской торговле.