Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

Маред, уже приготовившаяся к какой-то гадости, все-таки не удержалась от короткого судорожного вздоха.

— Да-да, — кивнул с виновато-грустной миной тьен Чисхолм, — я все знаю о том отвратительном преступлении, жертвой которого вы стали. Поверьте, дорогая тье, мне жаль. Очень!

— Мне тоже, — уронила Маред, когда молчание стало совсем уж долгим, лихорадочно пытаясь сообразить, что же известно тьену Чисхолму. Явно ведь не все, раз он подразумевает… А что он подразумевает-то? — Но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Ну что вы, тье!

Пухлая рука тьена Чисхолма дернулась, словно он хотел положить ее на руку Маред, но тут же отдернулась, разумеется. Зато в голосе прорезалось искреннее сочувствие:

— Я действительно все знаю. Вы поступили… неосторожно. Молодость, отчаяние, положение беззащитной вдовы! Вам не к кому было обратиться за помощью… Но это, с позволения сказать, наказание… Отвратительно! Совершенно отвратительно — и так похоже на Александра Монтроза. Вы далеко не первая, для кого встреча с этим человеком кончается… ужасным образом.

«Еще один благотворитель? После Оршеза и Мотроза мне только этого не хватало, — подумала Маред, едва сдерживаясь от истерического хихиканья. — И все прямо жаждут мне посочувствовать и помочь…»

— Не знаю, что вам… известно, — сказала она вслух, — но не думаю, что вас это касается.

— Ошибаетесь, моя дорогая тье, — с укоризной посмотрел Чисхолм. — Это касается и меня, и вас, и еще многих людей. Разве вы не считаете, что Монтроз должен быть наказан?

— Понимаю, — вздохнула Маред, действительно понимая все и про неожиданный звонок, и про мотивы тьена Чисхолма. — Послушайте, тьен…

Кофе, к которому она еще не успела притронуться, пах далеко не так как в «Азимуте», но тоже неплохо. Однако во рту прочно поселился кислый привкус, окрашивающий все, и даже кофе его, пожалуй, не смыл бы.

— Я не знаю, откуда вы все знаете и на кого работаете, — продолжила Маред, стараясь говорить уверенно, — но ваша вражда с лэрдом Монтрозом — ваше дело. Я не пойду в полицию.

— Просто спустите ему это с рук? — совершенно иным, деловым тоном поинтересовался Чисхолм, откидываясь на спинку стула.

— А это — мое дело.

Маред все-таки не удержалась от глотка кофе — промочить пересохшее горло.

— Наше, — вкрадчиво поправил ее Чисхолм. — И я далек от мысли советовать вам идти в полицию. В данных условиях это неразумно. Вы и вами это понимаете, верно? Такой опытный юрист, как Монтроз, от ваших обвинений камня на камне не оставит, а вас выставит в таком свете, что… Нет, полиция — это не выход. Но мы… мы можем вам помочь.

— Кто — вы?

— А вот это совершенно неважно, — улыбнулся Чисхолм и допил оставшийся сидр. — Важно лишь то, что мы не намерены портить вашему мучителю репутацию по мелочам. Мы собираемся ее уничтожить. И вы, дорогая тье, в силах этому посодействовать.

— Без полиции?

— Без полиции, ручаюсь!

Он сидел на стуле, обмякнув и даже расплывшись, от подмышек по светлому тонкому летнему камзолу расползались пятна пота, а Маред почему-то стало холодно — она даже передернулась.

— Боюсь, я не могу себе позволить вмешиваться… в такое.

— О, без полиции — еще не означает, что преступным путем, — понимающе откликнулся Чисхолм. — Не беспокойтесь, тье, никто не собирается скомпрометировать вас еще сильнее. Ваша помощь будет бесценна, а своих сотрудников мы бережем и вознаграждаем.

— Уже сотрудников? Разве я давала вам повод думать, что согласна?

Маред поднялась, вытащила из сумочки кошелек, поискав взглядом официанта.

— Уже уходите? Советую задержаться.

А вот это было сказано так, что Маред изумленно взглянула на сидящего. Чисхолм ответил ей холодным жестким взглядом, окончательно сбросив маску то ли доброго дядюшки, то ли старшего коллеги. Затем вытащил из-под стола руку с пачкой бумаг, нет — камерографий!

Новенькие снимки, напечатанные на лучшей глянцевой бумаге, веером разлетелись по столу. Маред взглянула. В висках заныло пронзительно и мерзко, как тысяча комаров, дыхание на миг перехватило… На верхней камерографии она стояла в одной рубашке и панталонах в спальне Монтроза. На второй — уже на коленях рядом с его кроватью. Рубашка бесстыдно задрана, ноги и зад вызывающе белеют на темной ткани покрывала. Алые рубцы на снимке кажутся черно-вишневыми…

Выглядело это… Но не хуже, чем на других снимках, где Корсар уже приковал ее к изголовью постели. Сам он, кстати, на камерографиях тоже присутствовал, но как-то так, что лица не было видно или оно оказывалось в тени. Зато Маред была снята с совершенной тщательностью. На коленях с руками, заложенными за голову. Распятая на кровати. Укутанная в одеяло, но с голыми лодыжками и таким лицом, что без пояснений все понятно.

— Никаких подделок, сами видите, — любезно пояснил Чисхолм. — Даже экспертиза Паучьей службы признает подлинник, не говоря уж о полиции.

Маред резко выдохнула, поняв, что все это время не могла перевести дыхание. Вдохнула снова странно тяжелый густой воздух.

— Вы же знаете, что ничего не было… — собственный голос опять был жалким и чужим.

— Конечно, знаем, — согласился Чисхолм, подливая в стакан сидр из оставленного кувшина. — Но какое это имеет значение? Хотите уйти, дорогая тье Маред? Вы совершенно свободны, идите. Через пару часов эти камерографии лягут на стол вашему декану. И сами понимаете…

— Хватит, — все теми же чужими губами проговорила Маред, стараясь не смотреть на глянцевый веер снимков. — Чего вы хотите?

— Для начала успокойтесь. Вы попали в отвратительную историю, что правда, то правда. Но начали ее сами, так что строить оскорбленную невинность смысла не имеет. Вы же умная женщина, тье Уинни. Помогите нам — и все обойдется. Или вам есть за что любить Монтроза? Он лишь по чистой случайности не надругался над вами, и то как посмотреть…

— Что. Вы. Хотите? — повторила Маред.

— Без околичностей? — усмехнулся Чисхолм. — Примите его предложение.

— Что?!

От неожиданности Маред едва не свалила рукавом кофе.

— Именно так, — размеренно подтвердил Чисхолм. — Вы должны принять его предложение, устроиться в «Корсар», стать своей в его доме. Своей во всех смыслах, к сожалению. Монтроз будет считать вас собственностью — пусть. Это ненадолго. Когда придет время, вы получите инструкции. Ничего особенно сложного. Вы их выполните и освободитесь от Корсара. Ему станет не до вас, уж поверьте.

— А вы не боитесь, что я все расскажу? — тускло поинтересовалась Маред, всерьез рассматривая такой вариант.