КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ. ТОМ II - Роберт Ирвин Говард
— Кто умрет первым? — прорычал Кулл сквозь разбитые и окровавленные губы.
Ардион прыгнул на него, как волк, извернувшись в самой середине прыжка, и упал ничком, чтобы избежать смерти, просвистевшей над ним в образе окровавленного топора. Он быстро подтянул ноги и откатился в сторону, чтобы избежать нового удара На этот раз топор ушел дюйма на четыре в полированные доски пола рядом с его ногами.
В этот момент другой злодей рванулся вперед, а за ним неохотно последовали его товарищи. Нападавший рассчитывал добраться до Кулла и прикончить его раньше, чем тот вытащит топор из пола, но он не учел мощь царя или же начал действовать на секунду позже, чем было нужно. Во всяком случае, топор взлетел и опустился, и обагренная кровью карикатура на человека отлетела под ноги его сообщникам.
В этот миг послышались торопливые шага, и заговорщики у дверей завопили:
— Стража идет!
Ардион разразился проклятиями, видя, как его люди бегут, словно крысы с тонущего корабля. Они вывалились наружу, хромая и оставляя кровавые следы, и из коридора послышались крики и шум схватки.
Если не считать мертвых и умирающих, Кулл и Ардион остались одни в царском спальном покое. У Кулла подгибались колени, и он тяжело опирался о стену, глядя на отверженного глазами умирающего волка. Даже в этот страшный миг циничная философия Ардиона не покинула его.
— Кажется, все погибло, даже честь, — пробормотал он. — Однако царь еле стоит на ногах и...
Что еще пришло бы ему на ум, осталось неизвестным, ибо в этот самый миг он стремительно рванулся к Куллу, видя, что царь вытирает заливавшую его глаза кровь той рукой, в которой был зажат топор. Человек с мечом наготове может нанести удар быстрее, чем раненый может отразить его топором, оттягивающим усталую руку, словно свинец.
Но едва лишь Ардион замахнулся, Сино валь Дор, появившись в дверях, метнул что-то, что, сверкнув, просвистело в воздухе и окончило свой полет в горле Ардиона. Отверженный пошатнулся, выронил меч и рухнул к ногам Кулла, обагряя их кровью из рассеченной сонной артерии, безмолвно засвидетельствовав, что в число боевых умений Сино входило и метание ножей. Кулл с недоумением уставился на труп, и мертвые глаза Ардиона ответили ему насмешливым взглядом, как если бы их обладатель все еще насмехался над ничтожеством царей и изгнанников, заговоров и законов.
Затем Сино подхватил царя, а комнату заполнили вооруженные люди в одежде слуг славного дома валь Доров. Кулл увидел, что маленькая рабыня поддерживает его с другой стороны.
— Кулл, Кулл, ты не умер? — Лицо валь Дора было очень бледным.
— Еще нет, — хрипло отозвался царь. — Заткните мне эту дырку в левом боку. Если я помру, то только от нее. Ридондо написал там эпитафию очень острым пером. А остальные не смертельны. Пока перевяжите меня. Мне осталось еще кое-что сделать.
Они повиновались ему, и, когда кровотечение прекратилось, Кулл, хотя и побледневший от потери крови, почувствовал небольшой прилив сил. Дворец к этому времени полностью проснулся. Придворные дамы, господа, воины, советники — все метались вокруг, словно встревоженные пчелы. Собрались Алые Убийцы, обезумевшие от ярости, поскольку в час опасности их царя спасли другие. Что же до молодого начальника стражи, охранявшей двери спального покоя, то он улизнул под шумок и не был обнаружен ни тогда, ни позже, хотя впоследствии его долго разыскивали.
Кулл, по-прежнему упрямо держась на ногах, сжимая свой окровавленный топор в одной руке, а другой опираясь на плечо Сино, обратился к ломавшему руки Ту и приказал:
— Принеси мне таблицу, на которой высечен этот закон о рабах.
— Но, владыка царь...
— Делай, что я говорю! — взревел Кулл, поднимая топор, и Ту поспешил повиноваться.
Пока он ждал и дворцовые женщины хлопотали вокруг него, перевязывая ему раны и тщетно пытаясь разжать железные пальцы, сомкнувшиеся на окровавленной рукояти топора, Кулл внимал сбивчивому рассказу Сино:
— Ала услышала, как Каанууб и Дукалон говорят о своих замыслах. Она спряталась в маленьком чулане, чтобы поплакать над своими... нашими бедами, а тут явился Каанууб, собиравшийся в свое загородное поместье. Он трясся от страха при мысли, что их планы могут сорваться, и заставил Дукалона оговорить все детали заговора еще раз до его отъезда, дабы он уверился, что ничто не может сорваться. Он не уехал до позднего вечера, и только тогда Але удалось выбраться и прибежать ко мне. Но от городского дома Дукалонов до дома валь Доров далеко, и девушка не может быстро пройти такой путь пешком. И хотя я собрал своих людей и тут же бросился сюда, мы чуть не опоздали.
Кулл прикоснулся к его плечу:
— Я не забуду этого.
Тут появился Ту с таблицей закона и почтительно положил ее на стол.
Кулл жестом удалил всех, кто стоял рядом с ним, и остался один.
— Слушай, народ Валузии! — воскликнул он, из последних сил пытаясь удержаться на ногах. — Вот я стою здесь — ваш царь. Я изранен почти до смерти, но я выживал и с худшими ранами.
Слушайте! Я устал от всего этого. Я не царь, я раб! Я связан вашими бесчисленными законами! Я не могу ни наказать злодеев, ни вознаградить моих друзей, следуя этим законам, обычаям, традициям. Клянусь Валкой, я стану царем на деле, а не только по названию. Вот стоят двое, спасшие мою жизнь. Отныне они вольны пожениться, если захотят того!
Тут Сино и Ала с радостным криком кинулись друг другу в объятия.
— Но закон! — возопил Ту.
— Я — закон! — взревел Кулл, замахнувшись топором. Лезвие, сверкнув, упало, и каменная таблица разлетелась на сотни осколков. Люди в ужасе заломили руки, молча ожидая, что на них рухнут небеса.
Кулл отступил, сверкнув глазами. Вся комната качалась перед его затуманенным взором.
— Я — царь, государство и закон! — прорычал он, схватил похожий на жезл скипетр, лежавший рядом, и, разломив его пополам, отшвырнул обломки.
— Вот что будет моим скипетром! — вскричал
