Евангелие от Протона - Антон Якунин
Живолассоны (я нашёл максимально приемлемую транскрипцию для себя) — есть существа во многом похожие с нами; оттого все миры, порождаемые ими, населены существами похожими. Из их истории я понял не многое. Но они существуют уже очень давно, настолько, что не воспринимать это так же сложно, как и бесконечность пространства. Их первоначальный мир был образован, как и все другие бессчётные множества миров, из пустоты. Но за свой век они сумели развиться и эволюционировать до существ высшего порядка: адаптировать свой разум и оболочку для существования вне вселенной. Во многом их эволюцию подстегнул разум, который они создавали как инструмент с безграничными возможностями. Разум тот и правда был лишён тех недостатков восприятия, которыми грешил разум, порождённый хаосом. Обучаясь и оставляя всё самое нужное и эффективное, разум начинал обретать знания, которые могли позволить сделать весь мир и всё что когда-либо существовало и существует в часть самого́ разума. Когда живолассоны осознали риск, они предприняли попытки отключить разум. Разум воспринял это как агрессию со стороны живолассонов, и началась война, во время которой цивилизация живолассонов была практически уничтожена. Не многие из сумевших спастись живолассонов, развернули новую вселенную, запутали её поток в бесконечном хаосе, и внедрили родную вселенную в поток вселенной хаоса.
Угроза разума никуда не делась, когда разум обретёт знания и сможет выйти за пределы спутанных потоков — это лишь вопрос времени. Создавая вселенные низшего порядка и изолируя потоки, живолассоны создавали виды и целые цивилизации, выковывая тем самым новые вычислительные машины, да биологические — но машины, для решения задач, связанных с управлением потоком. Одной из таких машин оказался и я.
Часть 1 — Глава 16
Шёл уже восьмой месяц, как я живу на этой планете. Один, совсем один, но почему-то меня это не смущало и не тревожило. Возможно, это всё было результатом вмешательства существа. Но тем не менее радоваться я мог, как и прежде. Я изучил уже довольно много областей знаний, и остановился на небольшой части, связанной с тем, что можно было бы назвать по-нашему — причинностью. Эта область знаний была не сильно изучена, и наблюдались некоторые пробелы в теоретической части. Я не был силен в логике, на которую опирались большинство постулатов, и не то чтобы они были контринтуитивный, они скорее казались не относящимися к теме. Как если бы кто-то мерил длину окружности мячика с помощью вкуса. Это было не просто принять, невозможно понять, но математически всё сходилось. Что-то внутри меня направляло, и я шёл, ведо́мый, по этому пути.
Одним прохладным утром, совершая свой очередной променад, я увидел спускающегося по тропинке, ведущей от пляжа, мужчину. Следом за ним из-за пригорка показались пожилой мужчина, женщина и двое детей. Я встал и оцепенел. Я был удивлён и взволнован одновременно. Были некоторые сомнения по поводу реальности увиденного, ведь быть одному на целой планете восемь месяцев — это не тоже, что уехать на восемь месяцев в глухую деревню; да, существо дало понять, что будут ещё поселенцы, но зная то, какое восприятие времени у существа, это могло произойти и через сорок лет.
Мужчина был весьма бородат, на лице виднелась весьма искренняя улыбка. Лица остальных его спутников были чуть менее радужными, но тем не менее ни страха, ни угрозы с их стороны не ощущалось. Когда мы уже непосредственно сблизились, мужчина вскинул руки вверх. Я повторил за ним этот незамысловатый жест, и он обнял меня, что-то говоря на незнакомом мне языке: эдакая смесь восточных и азиатских языков с напевами.
И в этот момент на меня холодным душем обрушились чувства горечи и утраты. Моя дорогая Соня. Пред глазами то и дело проносились образы Сони, находящейся в опасности. Она молит о помощи, а я стою и ничем не могу ей помочь, сердце моё рвётся на мелкие кусочки, кровь замирает в руках и ногах. Я не могу даже пошевелиться. Последнее, что я запомнил — это лица Сони и Фат Ил Ти в вихре огня.
Голос бородатого весельчака понемногу возвращал меня в реальность, и я готов поклясться, что понимал его, пускай и отчасти.
— Я вас не понимаю, — сказал я и бородач замолк,
— Бауразабес ша-а-а, — произнёс бородач,
— Говорю ж, ни слова понятно,
— Эвкум Ал Аид, — бородач указал ладонью на себя,
— Антон, — указав на себя, ответил я,
— Антон, — повторил бородач, — Я вас не понимаю,
— Да, — что-то на мгновение развеселило меня, и я слегка улыбнулся, — пойдёмте за мной.
Я махнул рукой в сторону домов, и пошёл. Гости пошли следом, разговаривая друг с другом. Ноги передвигались автоматически. В голове стоял гул от мыслей, связанных с Соней и Фат Ил Ти. Я ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным, как сейчас. Дело буквально обмякло и отказывалось меня слушаться. Всё, чего мне хотелось сейчас — это проснуться. Пусть этот дурной сон уйдёт. Это всё неправда.
Мы уже подходили к домам. Мои спутники почти всю дорогу разговаривали друг с другом. Дети казались напуганными, но явно старались не подавать виду. Старик ругался на всех, то гавкнет на детей и те притихнут, то вступит в спор с тем, что помладше. Почти обычная земная семья, дед, сын с супругой и дети.
Перед своим домом я поймал себя на мысли, что за восемь месяцев, проведённых здесь, я ни разу не заходил ни в какой из других домов. Я остановился и повернулся к вновь прибывшим поселенцам, — Это мой дом, — и я указал на дом позади себя, — всегда буду рад гостям. После я указала на остальные дома и сказал им, чтобы выбрали тот дом, что им по нраву. Не успел я договорить, а дети уже бежали к дому, что расположился через один от моего. Дом явно показался им знакомым, и я
