Стражи леса - Грэхем МакНилл
За ней потянулись служанки; одни подбирали оружие, другие — тела погибших воинов Вечной Стражи, которых они укладывали на спины коней.
Кайрбр поднял на руки тело воина, чей конь был убит кентавром, и печальная процессия, оставив берег Хрустального озера, медленно двинулась в Коэт-Мару.
КНИГА ВТОРАЯ СЕРОЕ ОТЧАЯНИЕ ЗИМЫ
Четверо приплыли
Не на лодке и не на корабле;
Один был желтый с белым,
Другой — коричневый, увитый ветвями.
Третий должен был молотить деревья,
Четвертый — сдирать с них кору.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Возвращение в собственное тело было для нее самым трудным. С каждым разом воссоединение тела и души, которая тайными тропами пробиралась в те царства, где не властвуют чувства и где бьется сердце леса, становилось все труднее и опаснее. У Найет начинались краткие приступы клаустрофобии, когда ее душе приходилось возвращаться в тело, вместо того чтобы парить по волнам магии, пронизывающей Лоренский лес.
Найет назвала имена всех эльфийских богов, начиная от древних духов земли и кончая более современными божествами, которым поклонялись дальние родичи-азраи, жившие за морем; наконец ее душа вернулась в тело.
Как всегда после таких сеансов, Найет чувствовала себя слабой и беспомощной, а потому некоторое время просто отдыхала, вытянувшись на своем ложе и широко раскрыв глаза, чтобы удостовериться, что душа действительно вернулась в тело. Рядом раздалось знакомое уханье, и Найет с улыбкой повернула голову, не поднимая ее с подушки из сухих листьев.
— Я знаю, Оту, — сказала провидица, обращаясь к серой сове, сидящей на ветке возле самой ее головы. — Я слишком стара, чтобы бродить по тайным лесным тропам.
Сова снова заухала, вращая глазами, и повернула голову в другую сторону.
— Тебе легко говорить, — сказала Найет, с трудом приподнимаясь. — Но мне это было необходимо. Я должна быть уверена.
Полуденное солнце заливало светом шатер из веток и листьев, где лежала Найет; света было так много, что он скапливался в небольших ямках на полу, образуя солнечные лужи. Найет с улыбкой обвела глазами свое жилище, в котором ее поселил правитель Олдельд, — все было просто и очень красиво. Здесь, в Коэт-Маре, ей было как-то по-особому спокойно, здесь она чувствовала себя совсем как дома, и все же она твердо знала: в Коэт-Маре она чужая, незваный гость; ее способность предсказывать будущее, проникать сквозь завесу времени и привлекала, и пугала.
Найет выпрямилась и, зачерпнув из деревянной чаши холодной воды, плеснула себе в лицо. Затем наклонилась над чашей и посмотрела на свое отражение — длинный подбородок, скорбная складка у рта и печальный, укоризненный взгляд. С лица скатилось несколько капель, по воде пошла рябь, а Найет еще несколько мгновений рассматривала отражение, но, не желая встретиться с собственным взглядом, отвела глаза.
За долгую жизнь она повидала много крови; взглянув на свои длинные, тонкие, натруженные руки, она подумала, что большая часть этой крови лежит на них. Слишком много столетий вела она за собой народ азраи, и за все это время у нее не было ни одного легкого года. Вспомнив о Кьярно, она подумала, что это к лучшему, — то, что должно произойти…
А что должно произойти?
Найет провела рукой по воде, рассеяв свое отражение, зачерпнула пригоршню и выпила. Силы быстро возвращались; отпустить свою душу полетать — это, конечно, хорошо, но как же трудно потом заставить ее вернуться в тело…
Сова Оту снова заухал, и Найет раздраженно сказала:
— Я знаю, что выгляжу очень усталой. Я и в самом деле очень устала, и не надо мне об этом напоминать!
Птица подпрыгнула на ветке и перелетела повыше. Найет закрыла глаза, сердясь на себя за то, что обидела своего Оту. В конце концов, он прав: она действительно выглядит усталой.
Оту заухал, глядя в сторону Коэт-Мары. Найет прислушалась: совсем рядом раздавались чьи-то тихие шаги. Провидица сомкнула веки и глубоко вздохнула, чтобы раскрыть свой разум душам тех, кто шел сейчас к ней.
Их было двое: один гордый и величественный, как могучий дуб, другой — юный и мужественный воин с сердцем поэта.
Найет улыбнулась, ибо узнала своих гостей — это были правитель Олдельд Эадаойн и его герольд Тэрин Ворон Бури.
Когда неделю назад она прибыла в Коэт-Мару и попросила разрешения остаться, правитель Олдельд принял ее радушно и даже предложил ей жить в своем доме, и все же Найет не раз замечала на себе его настороженные взгляды.
Конечно, ему очень не хотелось, чтобы рядом с ним жила колдунья, однако обижать ее было небезопасно. Весь народ азраи знал, что колдуны и колдуньи Лоренского леса нигде не появляются без веской причины, а потому считали их предвестниками беды.
Хотя многие эльфийские кланы жили в Атель Лорен веками, они мало общались между собой и даже относились друг к другу с подозрением. Найет подняла руку, и Оту, слетев с ветки, уселся на ее запястье; кивком головы извинившись перед ним за грубость, Найет стала ждать прихода гостей.
В шатер вошли правитель Олдельд и его герольд, и Найет приветствовала их легким поклоном. На правителе Коэт-Мары был длинный плащ из листьев и перьев, вокруг которого вились маленькие духи-огоньки. Почувствовав движение воздуха, Найет внутренне улыбнулась, ибо поняла, что перед тем, как отправиться к ней, правитель попробовал создать вокруг себя хоть какую-то магическую защиту, призвав на помощь маленьких лесных духов.
Разумеется, он боялся, что своим колдовством Найет сможет затмить ему разум. Разрисованную татуировкой грудь правителя пересекал широкий ремень, за который было заткнуто два коротких кинжала; его рука сжимала эфес висевшего на поясе длинного меча.
Тэрин Ворон Бури был одет так же, как в тот день, когда душа Найет стала свидетельницей его беседы с Кьярно; улыбка на спокойном лице молодого воина говорила о его полной уверенности в себе.
— У нас что-то случилось, — сказал Олдельд, не тратя времени на длинные приветствия. — Лес разгневан и говорит о том, что пролилась кровь.
— Да, — ответила Найет, — пролилась кровь. На берегу Хрустального озера.
— Ты это видела? — спросил Тэрин.
— Да, — ответила Найет.
— И что это значит? — спросил Олдельд и, видя, что она замолчала, сделал шаг вперед.
Найет вздрогнула, почувствовав исходящую от него магию, которая теперь начинала ей мешать.
— Твоя дочь жива, правитель Олдельд. С ней ничего не случилось.
Эльфийский вождь вздохнул с облегчением, затем, слегка
