Сахарный череп - Марина Сергеевна Комарова
— Ты же сам знаешь, — донесся ответ.
И странное шуршание.
Я чуть нахмурилась, пытаясь понять, о чем речь. Максимон сложил руки на груди, буквально сверля собеседника взглядом:
— Что ты прячешь?
— Хочешь, покажу?
— Извращенец.
Яяухкуи загадочно улыбнулся.
— Где Тиош?! — наконец-то не выдержала я.
— О, прекрасная сеньорита, — тут же мягко ответил он, — мои драгоценные создатели были так любезны, что пригласили его в гости. Не стоит переживать, все будет хорошо и…
Я сама не поняла, как ухватила первую попавшуюся под руку вещь. Это оказался старый цветочный горшок. Почему-то внутри вспыхнул гнев.
Максимон в доли секунды оказался рядом и перехватил мое запястье.
— Тише, Роза.
Яяухкуи только фыркнул:
— Я ошибся, беда с воспитанием не только у мужчин этого дома.
А дальше все завертелось калейдоскопом. Максимон пытался вытрясти из черной курящей сволочи, куда подевался Тиош.
Ответы были витиеватыми, не очень цензурными, но, в целом, весьма понятными. Пока создатели не решат все свои вопросы с Тиошем, сюда он не вернется. Нет, Яяухкуи путями не владеет, он может только помочь перекинуть человека из одного места в другое.
В какой-то момент, осознав, что мы в тупике, я буквально сползла вниз по стенке и прикрыла глаза. Как хочется спать…
В какой-то момент стало тихо. О, прекратили спорить… По крайней мере Яяухкуи дал ясно понять, что Тиошу ничего не грозит. Выпороть бы этого Тиоша. И зеркало. И… боги, какие извращенные мысли!
После этого я позорно отрубилась.
И проснулась только на рассвете, обнаружив себя на кровати. Одетая и заботливо прикрытая пледом.
Кто?
Память услужливо подкинула пару обрывков воспоминаний. Максимон, который был настолько любезен, что не оставил меня валяться на чердаке. Спасибо, прекрасный сеньор.
Голова нещадно раскалывалась. Я провела ладонями по лицу и сжала виски.
Надо было соображать, но мозг не справлялся с поставленной задачей. Поэтому пришлось стащить с себя всю одежду и направиться в душ. Холодный.
После него и горячего, как объятия темнокожих красавцев вугу, кофе мыслить получалось лучше.
Тиош.
Карнавал Мертвых.
Максимон.
Именно в таком порядке.
Сегодня на Карнавале будут все, это событие для всего Оутля. В каждом городе проходит свой карнавал, такое не пропускают.
Я отыщу Алехандро. Он сможет помочь. А потом стоит найти Таонгу. Ведь если он хотел поговорить с Тиошем, значит, что-то знает.
Чочу все утро молчал. На него это было жутко не похоже.
Все попытки вывести на разговор оборачивались провалом. Ладно, созреет — сам скажет.
Хорошенько подумав, я быстро собралась и отправилась в храм Муэрте-Катрины. Карнавальная кутерьма начнется, когда стемнеет. Пока еще есть немного времени.
В храме царил полумрак.
Смешались ароматы смолы, перца и жженого сахара.
— Помоги, прекрасная, защити, подскажи. Направь свою дочь. Помоги уберечь подаренное твоею рукой. Сохранить новую жизнь для Оутля.
И пусть Тиош не был чем-то «новым» для этого мира, если воспринимать его, как прошедшего через Пирамиды Мертвых, то… факт остается фактом. Тиош пришел оттуда же, откуда все подопечные.
Муэрте-Катрина никак не показала своего расположения, однако свечи в храме разгорелись куда ярче, чем в тот момент, когда я заходила.
Надеюсь, это хороший знак.
Домой я вернулась в приподнятом настроении.
И каково же было мое удивление, когда за несколько шагов до собственной двери столкнулась с сеньором Муррито. Местным разносчиком посылок.
— Доброго дня, сеньорита ди Муэртос. У меня для вас кое-что есть.
— Доброго-доброго, — кивнула я, чуть приподняв от удивления бровь. — Мне? Надеюсь, никто из клиенток не надумал вернуть мне купленное платье.
Муррито усмехнулся:
— Наговариваете. Вы — одна из лучших портних Чилама.
Через несколько минут Муррито уже удалялся, насвистывая веселую песенку. А в моих руках находился увесистый сверток, и почему-то при взгляде на него было очень не по себе.
* * *
Мне конкретно было не по себе.
Карнавал Мертвых расцветал всеми цветами радуги, кружил голову вином и дымом благовоний.
Люди смеялись.
— Поцелуй смерти! Кому поцелуй?!
— Долгий счет да возляжет на все ваши дни!
— Да благословит вас Муэрте-Катрина!
Жаркая ночь звенела смехом танцовщиц и струнами гитар на центральной площади Чилама. Глядела вниз драгоценной россыпью звезд, таяла во рту сахарным печеньем с глазурью, пахла травами и перцем. Разноцветные юбки кружились и взлетали, музыканты в сомбреро и нарядных костюмах играли задорную мелодию, привлекая к себе внимание всех местных.
Смертные, эс-калавера, вугу… Здесь были все.
Ночь обжигала огненными лепестками бархатцев, высаженных у домов, звала за собой. Ночь — время мертвых. Время, когда духи предков покидают подземное царство Санто-Мундо и выходят на поверхность. Яркие цветы помогают им найти дорогу домой. Так это или нет, скажут лишь шаманы или сам Санто-Мундо — отец преисподней, что выходит к людям вслед за духами.
Хотя мы, жители Оутля, прекрасно знаем, что не только Максимон появляется на Карнавале. Сюда приходят все. Все, у кого койопы в крови больше, чем у нас.
Я нервничала.
Горячее вино со специями обжигало пальцы через тонкое стекло стакана. Я поправила рукав, норовивший оголить плечо.
Боги! Муэрте-Катрина и ее предсмертные танцы! Мне прислали платье! Да-да-да, мне, Розе ди Муэртос, хозяйке «Сахарного черепа»!
И кто? Максимон!
Оказалось, его вопрос про наряд был не просто так. И когда я развернула то, что доставил Муррито… Ткань потрясающе мягкая, практически невесомая. Черная как ночь. Плечи и ключицы открыты. Юбка струится до щиколоток. И нефрит. Много зеленого нефрита, нашитого на пояс.
Они совершенно не подходили к красным гранатам на шее, поэтому последние пришлось спрятать под одеждой, оставив на виду только тонкую цепочку.
Сразу хотелось послать и подарок, и его дарителя. Но интуиция подсказывала, что не стоит так опрометчиво поступать. И руки сами взяли платье и приложили к телу.
Село идеально, будто Максимон вчера всю ночь снимал с меня мерки. Кхм. Или все же снимал? С него станется.
Поколебавшись, я все же решила, что надену. И пусть среди красок и разноцветья Карнавала буду смотреться мрачно — ничего страшного.
Увидев нефриты, я поняла, что будет что-то нехорошее. Поэтому и прихватила камни видения, которые не раз предупреждали об опасности.
Мимо проходила симпатичная девчушка. Из ее рук вылетели конфеты. Я быстро присела и подала ей.
— Спасибо, сеньорита, — протараторила она и, прижав добычу к груди, пулей понеслась дальше.
Голос грудной, низкий. Но… у меня пробежали мурашки по коже: вроде просто хрипотца, а кажется — предсмертный хрип. И от прикосновения к смуглым пальчикам захотелось отдернуть руку. Холод и боль — ни капельки живого тепла. Карие глаза показались
