Хранитель Времени - Инна Андреевна Бирюкова
— Нет, ну а если все-таки вспомнит? Ведь это возможно?
— Вероятность крайне мала… Но на этот случай я оставил в сундуке ее вещи. А догнать нас все равно не сумеет. Как минимум мы выиграем время.
— Потом вернешь ей память?
— Конечно. Ей нужно будет продолжать обучение. Даже если оно не будет проходить в Академии.
— И о себе?
— По обстоятельствам. Последнее время положение в магическом мире у меня такое, что я не самый завидный жених. Если мне не удастся восстановить свое доброе имя, то пусть уж лучше она налаживает жизнь без меня. Останусь для нее наставником на то время, пока это будет необходимо.
— А что ей помешает влюбиться в тебя снова?
— Я помешаю, Лайн. Уймись уже, пожалуйста.
— И ты так легко от нее откажешься? — вмешался возмущенный Эйвальд.
Маг одарил его испепеляющим взглядом.
— Не легко.
— Эх, не попрощались ведь даже, — шмыгнула носом Светлана. — Жаль.
— Жалеть будешь, если до цели не доберемся. Или если всех нас нашинкуют, как капусту для закваски, — отрезал маг, и разводить сырость синеволосая мигом перестала.
Солнце ласково пощекотало нос теплыми лучами. Я чихнула, приоткрыла глаза и от души потянулась. Повалялась в сонной истоме еще чуточку и решила, что пора вставать. Выбралась из-под легкого пледа и тут же высунула нос в окно. Хорошо-то как! Солнышко, птички, травка, камешки-ручейки… Все движется, щебечет и пищит… Живет! Мне немедленно тоже захотелось жить. Я хмыкнула и первым делом вприпрыжку поскакала в густые кустики за домом.
Успешно справившись с утренними делами, причесанная, умытая и одетая в простенькое льняное платье, с удовольствием плюхнулась за стол и вцепилась зубами во вчерашний пирожок с малиной. Пирожок был так себе, подсохший, поэтому пришлось активно запивать его простоквашей. Ничего, сейчас подъем оставшееся, а уже к обеду босоногая деревенская ребятня принесет еще вкусностей — папочка за все заплатил.
Вообще, вся моя история была проще пареной репы. Дело в том, что премного мною обожаемый жених Дерен не так давно изволил меня бросить. Самым натуральным образом и абсолютно по-свински. Хорошо еще, что этот поганец не покусился прежде на мое девичье богатство! И на том ему спасибо. Так вот: он, значит, меня бросил, а я, как и полагается, начала чахнуть от тоски. Чахла я долго и добросовестно. И так хорошо это у меня выходило, что обеспокоенный родитель решился-таки выслать меня в какое-то захолустье на отдых. Вроде как какие-то дальние знакомые знакомых тут раньше жили. Точнее вспомнить я почему-то не смогла. Да не особо и старалась. Дом оказался совершенно пустым… и дряхлым. Но на тот момент я об этом не знала и поехала без возражений. Мне просто было все равно. Отец договорился в ближайшей деревне о полнейшем моем обеспечении (элементарные удобства мне организовали, едой практически закармливали — я послушно закармливалась — и даже воду приносили, чтоб я сама тяжеленные ведра не таскала), щедро за это заплатил и благополучно отбыл в своей излюбленной карете домой, сообщив напоследок, что дел у него по горло. Забавно, но всю дорогу я так была увлечена самокопанием, что даже не догадалась разузнать: а куда это, собственно, меня доставили? И когда заберут обратно домой? И как, случись что, я смогу связаться с отцом? Могу руку дать на отсечение, что в этакой глуши нет даже голубятни! Удивительно, но столь разумные и логичные мысли в голове почему-то не задерживались. Проскакивали мимо и улетучивались в никуда.
Надо сказать, что, оказавшись в одиночестве, ожила я буквально за несколько дней. На Дерена плюнула и принялась отдыхать изо всех сил.
Немного пораскинув мозгами, я решила, что, хоть и продрыхла дольше положенного, все-таки успею сбегать на речку и всласть накупаться перед приходом мальчишек. Дорога к реке пролегала через цветущий луг. Яркий, пестрый и какой-то до неприличия безмятежный. Даже простая прогулка по нему была вершиной удовольствия. А уж то, что после прогулки можно вдоволь наплескаться, а потом еще и возвращаться через всю эту красотищу, — настоящим счастьем. Да и речка сама по себе была не простая… А золотая! Ну ладно, совсем не золотая. Обычная такая река. Широкая и глубокая. С быстрым течением и, наверное, кучей омутов и водоворотов. Говорю «наверное», потому что я остерегалась отплывать далеко от берега и ни одного еще — хвала богам! — не нашла. Над водой, молниеносно трепеща крылышками, стайками носились огромные стрекозы. Действительно огромные — с палец величиной. Илистое дно я не любила, поэтому ныряла с притопленных мостков. Мостки были очень старые и скользкие, но все же это было лучше, чем зарываться в ил по щиколотку… Тем не менее, как я уже говорила, речка была непростая. Она была границей между человеческими землями и эльфийскими. Это я у местных выспросила. За рекой верст на десять-пятнадцать раскинулась холмистая равнина — нейтральная территория, на которую остерегались соваться как люди, так и остроухие. А за долиной — Священный Лес. Волшебное царство, где никогда не ступала нога человека. О нем ходили сотни ничем не подтвержденных легенд и сказок. И где там правда, а где вымысел, понять не было никакой возможности.
Хоть оба берега и пустовали, купаться нагишом я все-таки опасалась и упорно таскала с собой длинную тонкую рубаху до колен. Мало ли кого все-таки занесет в прохладную речную тишину?
Нанырявшись, наплескавшись и нафыркавшись, я прошлепала по мосткам и развалилась на поросшем травой пологом склоне, не пожелав вываливаться в песке на маленьком пляжике. Хотела немного понежиться на солнышке, но вдруг вспомнила, что времени до прихода ребят осталось мало, и поняла, что надо бы поспешить к дому. Какой-то голодный овод коварно куснул меня чуть ниже спины, ускорив этим принятие мной верного решения. Я выдала ему вслед ругательное напутствие и ушла.
Ребятня, весело гомоня, уже ждала меня у дверей дома. Я отперла дверь и, пока они выгружали на стол содержимое трех небольших корзинок, успела узнать последние новости. Например, у тетки Ганки отелилась корова, а у бабки Душаны какой-то подлец передушил почти всех кур; один из мальчишек — Игнат — проехал на соседском поросе аж целых три круга вокруг деревни, а на четвертом упал прямиком в грязную лужу; от
