Сталь от крови пьяна (СИ) - Александрова Виктория Владимировна

Хельмут пригляделся. И правда, во главе всей процессии на высоком гнедом коне ехал нестарый ещё мужчина — лет сорока, может быть. Над его головой развевалось знамя Карперов и всего Шингстена — красный огнедышащий змей на чёрном поле. У герцога были русые редкие волосы, зачёсанные назад — видимо, так он пытался прикрыть стремительно растущую лысину. Цвет глаз пока ещё разглядеть было сложно, но Хельмут увидел его густую щетину, которая была чуть темнее волос на голове, и застёжку серого плаща в виде дубового листка — гербового символа Эрлихов.

— Вояка из него, говорят, плоховат, и сам он в бой ходит редко, — продолжил Вильхельм, — но армия у них большая и мощная, солдаты сражаются, как стая волков. И самое интересное… впрочем, сейчас поближе подъедут — сам всё увидишь.

Хельмуту не хотелось больше здесь стоять, особенно в компании Остхена. Нужно было решать проблему с Генрихом, но… Подойти и извиниться перед лучшим другом мешала гордость, а ещё возмущение из-за того, что Генрих устроил брак Хельги с таким засранцем, как Вильхельм. Оттого странно было обнаруживать себя стоящим рядом с этим засранцем и даже отвечающим ему, в то время как с лучшим другом ты вообще не разговариваешь… Правда, насчёт брака Хельмут ещё ничего не решил. С Вильхельмом поговорить пока не получалось, будто какие-то потусторонние силы мешали ему сказать даже слово… Хотя именно сейчас сказать слово не давал ему сам Вильхельм.

— Видишь, видишь? — рассмеялся он. — У них есть девушки в войске, но не те, о которых ты мог подумать.

Хельмут пригляделся и всё же увидел. Чуть дальше герцога Эрлиха на вороной лошадке ехала молодая женщина. Волосы у неё были длинные, каштановые, собранные в простую причёску: две пряди у висков заведены на затылок и там, видимо, перевязаны шнурком или сколоты шпилькой. На женщине была меховая бобровая жилетка, из-под которой виднелась серая рубашка, на ногах — чёрные штаны и сапожки в тон. Она улыбалась, оглядывая военный лагерь, к которому ей предстояло присоединиться. Видимо, увиденным она осталась вполне довольна.

— Баронесса Кассия Кархаузен, шингстенская ведьма, — сообщил Вильхельм. Поймав удивлённый взгляд Хельмута, он усмехнулся: — Это солдаты её так прозвали. Она — убеждённая язычница и, видимо, правда владеет магией. Но для разведки или атак огненным дождём её использовать бесполезно, ей больше по душе всякие заговоры, яды, руны и предсказания. Говорят, шингстенцы лекарей вообще на войну не взяли — одной этой стервы достаточно, чтобы после битвы залечить раны целой армии.

Хельмут не поверил. Даже если эта ведьма была так сильна, как говорит Вильхельм, даже если на залечивание одной раны с помощью магии у неё уходит не более минуты, ей бы пришлось исцелять раненых несколько дней, чтобы помочь всем. А пока от одного она дойдёт до другого, кто-то обязательно успеет умереть. Несколько опытных образованных лекарей — оно как-то надёжнее…

Тут же Хельмут вспомнил Гвен и снова поёжился. После ссоры с Генрихом он её больше не видел и не мог предположить, приходила ли она к нему снова или нет. И вообще, как давно они это делают? Или тогда был первый раз? А последний ли? И почему его, Хельмута, это так волнует? Генрих в конце концов имеет право спать с кем хочет. Не снимает шлюх из принципа, так почему бы не соблазнить наивную крестьянку, спасённую из разорённой деревни? Генрих — мужчина красивый, ещё довольно молодой, обращаться с девушками он явно умеет… Но почему, почему это всё так задевало Хельмута?

— Она, конечно, не одна, — прервал его размышления Вильхельм. — С ней братец, барон Адриан. Тот ещё бешеный змей, скажу я тебе, — хмыкнул он. — За сестрой следит в оба — не дай бог девушку обесчестят. А сражаются они, говорят, всегда бок о бок и режут врагов похлеще, чем повар капусту в суп крошит.

— Она не замужем? — отстранённо спросил Хельмут. — А сколько ей лет?

— Лет девятнадцать, может, двадцать, — пожал плечами Вильхельм, не сводя взгляда с подъезжающей к лагерю Кассии. — А брату на три-четыре года больше, и он её так опекает… Надеюсь, ты с Хельгой ведёшь себя поспокойнее. — И он легонько толкнул Хельмута локтем в бок.

Тот чуть отшатнулся и снова вспомнил, что собирался поговорить с Вильхельмом о помолвке, судьба которой висела на волоске. А что он, к слову, имел в виду? Хельмут и правда не всегда мог следить за сестрой не смыкая глаз и часто отпускал её гулять по саду наедине с Вильхельмом. Однако в то время он ещё доверял другу и был уверен, что тот до свадьбы невесте под юбку не полезет… Но теперь, когда он разглядел его истинную натуру… Да нет, Хельга бы не позволила. И всё-таки на душе стало неспокойно: Хельмут ещё не познакомился с бароном Адрианом, но уже прекрасно понимал его опасения за честь сестры.

Барона Адриана он разглядел прямо рядом с Кассией: это был весьма похожий на неё молодой человек, разве что короткие волосы его были светлее, с медным отливом, да и роста он был довольно высокого; из толпы его выделяли широкие плечи, накрытые грубым чёрным плащом, и крупный прямой нос. Хельмут тут же невольно перевёл взгляд на Кассию — её нос был поменьше, весьма аккуратным. Также он заметил на её шее коричневый кожаный шнурок с деревянной пластинкой — видимо, одна из рун, о которых говорил Вильхельм, защитный амулет.

— А откуда ты всё это знаешь? — уточнил Хельмут, рассматривая шингстенцев.

— Дядя мне рассказал, — охотно ответил Вильхельм. — Он же сотрудничал с ними на Серебряном заливе и хорошо со всеми познакомился. Любопытный народ, говорит… — поднял он бровь и тем самым напомнил Хельмуту Генриха. Стало едва ли не тошно. — И скоро, я думаю, мы сами в этом убедимся.

Понимая, что серьёзного разговора сейчас точно не выйдет, Хельмут вздохнул и развернулся, направившись в свой шатёр. Ветер растрепал неровно обрезанную чёлку, и он резким жестом убрал её с глаз. С шингстенцами он ещё познакомится — в непринуждённой обстановке, встретив кого-нибудь из них в лагере, или на военном совете, или как-то ещё… Это неважно. Да, они союзники, но крепко дружить с ними Хельмут не собирался. Может, при других обстоятельствах Кассия заинтересовала бы его как женщина — видит Бог (и её боги тоже), она всё-таки была довольно привлекательной, к тому же её необычные способности, как магические, так и боевые, не заинтересовать не могли. Но сейчас… боль, обида, раздражение, ссора с лучшим другом и, как итог, мерзейшее настроение не позволили Хельмуту даже думать о ней.

Он шёл, шаркая по пыльной земле и не смотря ни под ноги, ни вперёд. Задумчивость его была так сильна, что он не заметил, как с кем-то столкнулся. Тут же замер, покачал головой, пытаясь прийти в себя, вырваться из этой бескрайней пучины невесёлых мыслей… Опустил взгляд и увидел Гвен.

Видимо, именно с ней он и столкнулся.

Она присела на одно колено, собирая с земли выроненные склянки. Кажется, ни одна из них не разбилась… Чёрные локоны упали Гвен на лицо, и она нервно сдула одну из прядей. Собрав склянки, она сложила их в сумку, встала и, увидев Хельмута, тут же присела в реверансе — куда более изящном, чем раньше. Видимо, Генрих научил.

— Смотри, куда идёшь, — зло процедил Хельмут, бросив на неё пренебрежительный взгляд.

— Простите, — пролепетала Гвен и наклонила голову. Кажется, она была испугана.

Он кивнул, разрешая ей идти дальше, и она бросилась прочь едва ли не бегом.

Простите… Это было первым словом, которое она ему сказала. Сказала, когда Хельмут, отбив её у фарелльских фуражиров, протянул ей флягу с водой, а она её уронила, ибо руки её тряслись от страха и потрясения. И сейчас она повторила его, и Хельмут вполне был готов простить Гвен за это случайное столкновение и невнимательность.

А вот то, что она переспала с Генрихом, простить ей он не мог.

***

Кристина раскладывала маленькие круглые дощечки с рунами вокруг себя, сидя на коленях на полу. Слуги отодвинули стол к стене, убрали ковёр по приказу господина Гленна — он хотел, чтобы ей ничего не мешало.