Последний ангел (СИ) - Пёрышкина Лекса

Вконец потерянный медиум, сел на каменный пол посреди полуразрушенной улицы, сгреб колени руками и уставился остекленевшими глазами в пустоту. Ну как такое возможно? Он же сам видел своими глазами, как чокнутая ведьма водила Ниаса на цепи, видел шрамы на его спине, царапины от женских ногтей на плечах и лице. Какой извращенец будет терпеть все это добровольно?

— Парень, почему ты загрустил? — ангел опустился рядом с ним, по-турецки скрестив ноги — Эй! Рассказывай, давай, к чему тебе это надо было знать?

Никита отчаянно замотал головой, будто отгоняя видение. Было странно вот так просто болтать с призраком, который ведет себя как живой, да еще и говорит вот так запросто. Юки привык, что мертвые, которые еще не обезумели, говорят образами, они показывают свои воспоминания, передают свои чувства и тревоги, но не разговаривают.

— Я Юки. — зачем-то представился он. И принялся рассказывать про Ниаса.

Ангел слушал внимательно, не перебивал, иногда задавал наводящие вопросы. Когда рассказ был закончен, мертвый очень по живому задумчиво подергал за кончик свою косу:

— Ниас…

— Ты его знаешь?

— Мы все друг друга знаем, а я Ниаса знаю лучше всех. — ответил ему ангел — В общем, Ниас не подчинен, он притворяется. Зачем ему это надо — не знаю. Заклинательница спятила не из-за него. Она уже была такой, а он вытащил внутреннее наружу. Больше и не могу ничего сказать, я в голове Ниаса не живу.

— Спасибо…

— Роир. — представился ангел.

— Спасибо, Роир. — послушно повторил Юки, вскакивая на ноги — Мне пора бежать, там товарищу плохо.

— Атоварищ у нас кто? — прищурился Роир, задрав голову вверх, так как продолжал сидеть на земле.

— Демон.

— Прощайся с товарищем. Не выживет.

— Что?!

— Да что ты как глухой! Демоны тут не выживают, даже если они Ходящие за Грань.

Юки его уже не слушал, он со всех ног бежал туда, где оставил Даниэса. Несколько раз споткнулся, один раз растянулся во весь рост, больно ударившись коленом о камни дороги. Даниэс был там же, где он его оставил, только вот уже кашлял, сжавшись в комок.

— Дани, уходим. Давай, поднимайся. — Юки подхватил его ослабшую руку, потянул на себя — Я все узнал, уходим, Дани.

Демон вяло поднял голову, и Юки увидел, как из уголков красных глаз тонкими ручейками, словно слезы, стекает кровь. Кровь из носа, ушей, а теперь еще и глаз. Юки затрясло мелкой противной дрожью. Не помня себя, он полоснул ножом, данным ему Корином, по запястью, открывая портал, схватил Даниэса в охапку, даже не задумываясь, откуда в нем столько сил, и поволок его в портал, на этот раз алый.

— Эй, Юки! — окликнул его Роир — Приходи еще.

Юки не обернулся, он с демоном на руках растворился в алом свете, но ангел видел, что он кивнул.

Долго, очень долго. Колдун нервничал, ожидая возвращения медиумов, его даже озноб начал бить, не от холода, пусть и сидел он на каменном полу в своем замке, а от переживаний. Как они долго! Проклятое воображение рисовало картинки одни краше других, и все как из ночных кошмаров, он уже не замечал, что зарылся пальцами в волосы, что искусал себе все губы. Они никак не возвращались.

Так и застали его внезапные враги, сидящим на полу, расплескавшего веером светлые волосы по каменным плитам, с перекошенным тревогой лицом и одного.

Тем временем в зале открылся портал, из которого вышли около сотни демонов, вооруженных до зубов и Бертана, ведущая в поводке Ниаса. Корин, поднимаясь на ноги, успел отметить, что колдунья окончательно чокнулась, бесповоротно. Берта явилась завернутой в прозрачную ткань, совершенно не скрывавшую ее неестественную худобу, перевела безумный взгляд запавших глаз на заклинателя и шагнула к нему, протянув тощие руки со скрюченными пальцами:

— Любимый…

Корина передернуло от жалости, с примесью отвращения. Казалось, синеватая кожа заклинательницы не существовала вовсе, были только одни кости, каждый угол которых видел Корин.

— Здравствуй, Берта. — поздоровался колдун — Пришла выполнить сделку?

— Да. — она улыбнулась страшной, безумной улыбкой — Умри, белобрысая тварь!!!

В тот же миг ее демоны ринулись на него, всем скопом. Такого заклинатель не ожидал и не был к этому готов, но века, проведенные в боях, дали о себе знать. Тело среагировало само, выхватив кинжал из черного оникса, и завертелось смертоносным волчком, врываясь в толпу. «Демоны — не страшно. Вот если она спустит на меня Ниаса, я погиб» — подумал колдун, и прошептал заклинание скорости.

— Умри! Умри, Колари!!! — визжала колдунья скрипучим голосом и безумно хохотала, наслаждаясь видом бойни.

Именно бойни, а не боя. Корин видел, как демоны смотрели на него, с отчаянной надеждой в глазах, словно просили убить их, лишь бы этот кошмар закончился. Не один и не два демона сами подставились под его клинок, и захлебываясь собственной кровью, смотрели на него с благодарностью. Ему даже не по себе было от этого, ненависть в глазах — это нормально, но благодарность… Впервые Корин ощутил себя мясником, тем самым Ково, которым пугали мелких демонят, и это было противно. Все же он воин, а не палач. Но и выбора не было. Сами демоны спешили умереть и не думали о том, что когда их не станет, на арену выйдет Ниас, и тогда бедному маленькому колдуну наступит конец. А жить хотелось. Ну и что, что ему более шести веков? В такие моменты отчаянно хотелось жить, словно им руководил только животный инстинкт, а не разум, который понимал, что пора бы честь знать, и так долго живет.

Но Берта, видя, как стремительно редеют ряды ее подчиненных, решила иначе. Отдав Ниасу приказ оставаться на месте и не двигаться, она вытащила из кармана его джинсов маленькую рукоять, прошептала заклинание, выращивая лезвие, и ринулась в бой со всей скоростью и силой, доступной только сумасшедшим. Корин увидел ее, блокировал ее удар, и еще один, и еще. От клинков летели искры, она задела его раз, порезав плечо, и еще раз, оцарапав скулу. Колдун был опытнее и сильнее Берты раз в десять, он мог играючи ее убить. Мог, и понимал, что не мог. Пока он отбивался, перед глазами так и стояли картины прошлого. Он же сам учил ее, когда она была еще шестилетней девочкой, такой неловкой, по-детски кругленькой малышкой с огромными глазами, с обожанием взиравшими на наставника. Он помнил ее юной девушкой, влюбленной в него, ее рассеянность во время тренировок и то, как она краснела, когда видела его обнаженный торс. Тогда он и решил одеваться на занятиях, чтобы не смущать юную ученицу. Он помнил ее первую попытку неловкого детского поцелуя, и как объяснял ей, что так делать не надо и почему. Он помнил и не мог, а может, не желал ее убивать.

Ее меч выбил из несопротивляющихся рук черный клинок из оникса, острие нацелилось в яремную впадину обезоруженного колдуна.

— Ты не хотел меня. — разъяренно шипела ему в лицо безумная женщина — Я тебе была не нужна! Ты считал меня слабой, никчемной!!!

— Я никогда не считал тебя слабой, Берта. — устало покачал головой Корин — Только молодой и неопытной. А теперь еще и безумной.

— Чего тебе не хватало?! — брызгала слюной несчастная — Почему ты меня отвергал?! Чем я не вышла?! Ты не хотел меня!!!

— Я и сейчас не хочу. — честно признался колдун — Ты вряд ли поймешь, но я помню тебя ребенком. Ты и по сей день для меня ребенок, маленькая, неловкая, запутавшаяся девочка.

Он говорил это с такой теплотой в голосе, такой щемящей нежностью, как говорил бы любящий родительо своем единственном драгоценном чаде. Берта продолжала держать клинок у его горла, но руки ее дрожали. Она смотрела ему в глаза и из ее собственных, уже не безумных, глаз бежали влажные дорожки слез. Он смотрел в ее глаза и видел в них ту прежнюю Берту, ту, которой она была до внезапного безумия, и он отчаянно хотел верить, что она стала прежней.

— Корин… — голос немного гнусавый от слез, бледные губы кривятся и дрожат, словно она сейчас разрыдается.

— Не плачь, Бертана. — успокаивающе произнес колдун — Все хорошо, теперь все будет хорошо.