Братья Бри - Слёзы Шороша
Фэдэф вышел на террасу. В пещере остались ещё три сражённых им горбуна. «Ты покончишь со злом… ты покончишь со злом», – пульсировало в висках у Фэдэфа. Он решил продолжать подъём по склону Хавура, чтобы обследовать террасу за террасой, пещеру за пещерой. «Ты покончишь со злом…»
Минуло ещё двое суток к тому времени, когда Фэдэф добрался до седьмой террасы. Рана на левом плече ныла и кровоточила: ночью в пещере, берущей начало на пятой террасе, он пропустил бросок каменного горбуна, но только теперь почувствовал, как силы оставляют его. Фэдэф отхлебнул из фляги настойки грапиана, прибавившей ему сил и бодрости, и внимательно осмотрел террасу. «Что-то здесь не так, – подумал он. – Всё не так дико, как на других уступах… На такой высоте… Камень под ногами будто метён… Дверь?! За ней – свет… Вот я и нашёл тебя, Фрэстрэфэргурн».
– Входи! Я жду тебя, Фэдэф, брат Саваса, – словно уловив его мысль, ответил голос за дверью. Это был другой голос, голос другого человека, и в нём не было той подавляющей силы, которую однажды Фэдэф испытал на себе, стоя у подножия Кадухара.
Фэдэф со страстью выдернул мечи из ножен и толкнул дверь ногой. В глубине освещённой свечами пещеры, которая больше походила на жилище людей, стоял высокий, худощавый, седовласый человек со светло-серыми глазами, в которых были ум и властность. Заношенная, некогда белая, шерстяная фуфайка говорила о том, что человек этот давно с ней не расстаётся. Поверх фуфайки на нём была безрукавка из шкуры большой горной кошки. Ботинки его были избиты до дыр. Позади него лежал широкий камень, покрытый медвежьей шкурой, с которого Фрэстрэфэргурн только что поднялся, чтобы встретить Фэдэфа. Сбоку на высоком камне с плоским верхом лежал странный шлем: белый, круглый, с чёрной выдвинутой вперёд маской без единой прорези в ней. Фэдэф не видел таких шлемов среди тех, которые перед приходом горбунов передали им лесовики.
– Кто ты? – спросил Фэдэф. – Ответь перед смертью!
Фрэстрэфэргурн надменно скривил рот и рассмеялся.
– Хорошо, я удовлетворю твоё любопытство. Я военачальник, проигравший сражение. Да, я не всё учёл. Но я ещё вернусь. Только ты этого не увидишь, как и твой брат.
Фэдэф едва сдерживал мечи, которые всегда помнили о мести.
– До-воль-но! – раздражённо и в то же время тягуче, с невероятным напряжением всех мышц лица прокричал Фрэстрэфэргурн.
В этом крике, в этой гримасе, в его глазах Фэдэф уловил какое-то отчаяние, какую-то безысходность и понял, что это «довольно!» относится не только к нему, не только к их встрече, которую хозяин пещеры намерен оборвать этим словом.
Фрэстрэфэргурн, взмахнув правой рукой, щёлкнул пальцами. Фэдэф, услышав, как сразу после щелчка сзади над его головой что-то царапнуло камень, отреагировал на неизвестность, которая могла таить в себе угрозу, так, как учил его Тагуар: падая и одновременно поворачиваясь вокруг своей оси, одним мечом он рассёк воздух, чтобы отбить возможную атаку, а, когда спина почувствовала твердь, другим резко ударил перед собой. В следующее мгновение меч отяжелел стократно, и его глаза встретили взгляд горбуна. Фэдэф высвободился из-под убитого зверя и вскочил на ноги.
– Теперь я говорю: довольно! – твёрдо сказал Фэдэф.
Фрэстрэфэргурн схватился за рукоять, торчавшую из кожаного чехла на поясном ремне, и тут же вскрикнул от боли: правая рука его повисла, пронзённая мечом Фэдэфа. Он метнулся к каменному столу и левой рукой взял какой-то маленький предмет, но второпях споткнулся и обронил его – по полу покатился чёрный камешек. Фрэстрэфэргурн упал на колени и схватил его. В эти мгновения он будто забыл о своей раненой руке и о том, что здесь его враг. Держа перед собой камешек и устремив на него, как на какую-то драгоценность, свой взгляд, он, шатаясь, подошёл к стене и крикнул:
– Веролин! Уходим!
Фэдэф увидел, что он уходит через другой, секретный, незаметный постороннему глазу, ход в стене. Медлить было нельзя, и он метнул второй меч – Фрэстрэфэргурн рухнул на каменный пол. В этот момент из левого ответвления пещеры выбежала женщина. Встав на колени подле него, она заплакала. (На ней тоже была старая вязанка и заплатанные штаны).
– Шлем! – прохрипел Фрэстрэфэргурн.
– Нет, Эргурн! Не делай этого!
– Шлем! Умоляю тебя!
Женщина поспешила выполнить его просьбу: осторожно приподняв его голову, она надела на неё шлем, и тут же всё вокруг зашептало властным шёпотом. И это было последнее повеление Фрэстрэфэргурна.
Женщина посмотрела на Фэдэфа. В её глазах было отчаяние. Она поднялась и, сделав шаг навстречу ему, взволнованным голосом сказала:
– Дверь! Быстрее закрой дверь! Поторопись! Они убьют тебя!
Фэдэф подошёл к двери и запер её на засов.
– Умоляю тебя, на все засовы!
Фэдэф выполнил настойчивую просьбу женщины. Потом вернулся за своими мечами. Чёрный камень, что лежал рядом с безжизненной рукой Фрэстрэфэргурна, снова привлёк его внимание. Он поднял его. Женщина сделала движение в его сторону, но тут же остановилась и непроизвольно прикрыла рот рукой. Фэдэф понял, что это из-за камня.
– Веролин? Ведь тебя так зовут?
– Да.
– Что ты хотела сказать, Веролин?
– Я… я, – замялась она. – Ах, да, рана. Твоя рана. Я могу помочь.
В это мгновение дверь загрохотала. К грохоту добавился рык. Это были каменные горбуны.
– Ты так спокоен, будто лишён чувств, – заметно волнуясь, сказала Веролин.
– С этими тварями я знаком и не боюсь их.
– Они лучшие. Его охрана. Его любимчики. Ты прошёл сюда лишь потому, что он не приказал им убить тебя.
Дверь устояла перед яростным натиском горбунов. Прорвались лишь звуки. Они бешено пронеслись по пещере и неожиданно оборвались.
Фэдэф пошатнулся: рана отняла много сил.
– Давай я посмотрю, что там у тебя.
Фэдэф не противился: надо было что-то делать, чтобы не потерять руку. Веролин осмотрела рану.
– Нужно срочно промыть, – сказала она. – Я сейчас. Садись, ты едва держишься на ногах.
Веролин ненадолго отлучилась. Когда она вернулась, Фэдэф спросил, кивнув на дверь:
– Они ушли?
– Они затаились. Они умные. Будут поджидать тебя.
– А другой выход? Я видел, как Фрэстрэфэргурн пытался уйти через него. Мы можем…
– Его звали Эргурн, – перебила Фэдэфа Веролин и твёрдо добавила: – Другого выхода здесь нет.
Фэдэф подошёл к стене, внимательно осмотрел её и в нескольких местах надавил на неё рукой.
– Странно, – сказал он. – Неужели я так ослаб, что мне померещилось?
– Позволь мне обработать рану, – предложила Веролин. – Сначала выпей это.
Она протянула ему чашу с водой и какие-то маленькие белые шарики. Фэдэф пристально посмотрел на неё.
– Доверься мне. Это поможет.
Фэдэф поверил её глазам.
– Сейчас будет больно – потерпи, – она окунула кусочек материи в чашу с прозрачной жидкостью и промыла рану, потом смазала её чем-то похожим на смолу и перевязала руку.
– Спасибо, Веролин… Кто он, и почему ты с ним?
– Я с ним… потому что он мой муж. Я любила его… Кто он?.. Учёный. Исследователь… Их было трое: Фрэсти, Рэф и мой муж, Эргурн. Все исследователи на чём-нибудь помешаны. Они не исключение. На родине их не поняли. После нескольких случаев… неудач с мунгами…
– Каких случаев? – заинтересовался Фэдэф.
– Не надо! Не спрашивай! В общем, когда Эргурн открыл… когда появилась возможность (лучше бы она не появлялась), они решили продолжить свою работу в другом месте, где им никто бы не помешал. Ты опять хочешь спросить? Хорошо, спрашивай.
– Откуда вы?
Веролин покачала головой и усмехнулась.
– О-о! Издалека. Отсюда не видно. Сначала нас занесло в снежные края. Мы постарели на четыре года, прежде чем оказались здесь. Четыре года скитаний и поисков… Фрэсти умер четырнадцать лет назад. Он остановился… остановился там, где нельзя было останавливаться. Наверно, это не случайность, а его решение. Рэф… Он едва не утонул в горном озере. Эргурн не мог допустить гибели ещё одного соратника. Он бросился спасать его, несмотря на то, что сам плохо плавает… плавал… Будь оно неладно, это мутное озеро…
Фэдэф не перебивал Веролин, хотя у него появлялись вопросы. Он боялся помешать её воспоминаниям.
– Рималы оказались умнее и сильнее мунгов, – продолжала Веролин. – Уже один их вид заставлял мунгов пятиться. Они убили мунгов. Они убили Рэфа. Он заигрался с работавшими рималами. Их включённость в работу взяла верх над инстинктом привязанности. Фрэсти и Рэф… Они остались только в новом имени Эргурна. Он любил их. Но больше всего он любил рималов и свою идею. А рималы по-настоящему подчинялись только…
