Василий Купцов - Детские мечты

Поле золотистой пшеницы то приближалось, то удалялось. Галэкс чувствовала, что теряет силы, раненое крыло нестерпимо ломило, каждый взмах казался последим — вот, уже невозможно терпеть… Может, опуститься здесь, на поле, чуть передохнуть? Отдых так сладок, еще бы и поспать…

Маленькая драконесса комом упала на землю, больной крыло подвернулось, что-то хрустнуло. Какая боль!

— Дракон, дракон! — послышалось где-то рядом, — Он воровал наших овец и коров!

Галэкс увидела бегущих людей, они размахивали серпами и косами. Почему они так злы? Эх, где тот маленький человек Жак, ее добрый друг, он бы прогнал этих серых, грязных…

После первого же удара драконесса потеряла сознание, из рассеченной шеи хлынула алая пенящаяся кровь. Но крестьяне все не могли успокоиться, нанося маленькому тельцу крылатого чуда все новые удары…

Столб. Три дюжины горожан вокруг. Предвкушают! К привязанному в центре будущего костра Жаку подошел епископ. Добряк протянул крест для целования, прочитал молитву на латыни. Подошел палач с удавкой.

— Раскаиваешься ли, сын мой, что совершил сей страшный грех, вступив в сношение со Змеем, воплощенным Диаволом? — спросил святой отец.

— Нет! — рявкнул Жак что есть мочи.

— Это Враг говорит за тебя, сын мой.

— Дракон не дьявол, а маленькая девочка, а вы все — убийцы! — прошептал подросток, теряя последние силы, — Хоть она спасется…

— Он не раскаялся, — развел руками епископ, обращаясь к палачу.

— Что же, мне работы меньше, — донеслось из-под красного балахона, — пусть задыхается в дыму…

Жак вспомнил, что тех, кто раскаялся, перед сожжением душат. Последняя милость?

— Твоя смерть будет мучительной, сын мой! — последний раз попытался вразумить юного грешника святой отец.

— Пусть, — прошептал Жак.

Дрова разгорались плохо, понятное дело, сырые, набросали чего не жалко. Мальчик смотрел на небо, стараясь не заглатывать черный дым, от которого перехватывало дыхание. Эх, где теперь этот маленький дракон. Драконша… Если бы она быстро выросла, прилетела бы сюда, все эти людишки разбежались бы! А она затушила бы взмахами крыльев пламя, потом он, Жак, взобрался бы ей на спину, и они полетели бы далеко-далеко… А стоит ли лететь, если Жоржетта мертва?! Жак закашлялся, дышать становилось все труднее. Где ты теперь, маленькая драконша? Лети далеко, подальше от злых людей! Перехватило дыхание, темнота в глазах. Странно, боли так и не было…

Копыта коня выбивали грязную воду из луж на десяток футов вокруг, обрызгивая сторонившихся с дороги крестьян. Аманатис спешил, еще бы — невежественная чернь могла, в порыве справедливого гнева, повредить голову монстра. Неужели драгоценный трофей будет испорчен? Где теперь достать голову дракона, может, они уже все перебиты! Вот и то самое место. Барон вздохнул с облегчением — морда чудища почти не пострадала, а что до рассеченной в нескольких местах шеи — так все равно рубить. А этот дырку на лбу достаточно подлатать. Или оставить? Пусть гости думают, что это его копье поразило дракона в центр лба.

— Рубите! — рыцарь указал подтянувшейся уже челяди на шею монстра.

"Получается, что убил дракона не я, а крестьяне? Будут разговоры? Да нет же, это ведь я поразил крыло монстра. И держал в плену. И принцесса видела. И добрый епископ…"

— Осторожней клади! — Аманатис проследил, чтобы трофей был уложен на телегу со всей возможной осторожностью, — Держать всю дорогу крепко! Упадет с телеги — запорю!

— О, мой благородный рыцарь! — несравненная Аннет уже рядом, на белой кобылице, — Как ты смел, как решителен!