Лана Тихомирова - Гладиатор, Маленький Лев и Капитан

"Это будет твой последний кофе и последняя конфета в жизни!" — вопила интуиция. Посему, я пошла вниз и решила сварить кофе себе и конфету съесть самостоятельно, так как все, что лежит в холодильнике и в других местах теперь и мое тоже, только если нет иных указаний. Так что надо больше использовать возможностей, пока указания-таки не поступили!

Кухонька в моем распоряжении оказалась небольшая, но все на своих местах, до всего удобно можно дотянуться. Я сварила себе кофе и пила его вприкуску с вареньем, глядя на задний двор, выходивший к речке, искусственной, которые недавно вошли в моду. На них целыми районами и округами скидывались желающие, копали рвы, озеленяли местность, заливали воду. Издалека блестела такая речушка своей водой. Блеск ее успокаивал, я созерцала и пропустила тот момент, когда шаги урагана Ирэн стихли за моей спиной. Я снова почувствовала недавнее напряжение за собственной спиной. Небось, опять распиливает мне череп на атомы.

Я медленно развернулась. Ирэн смотрела на речку вдалеке, вцепившись в спинку моего стула так, что пальцы ее побелели. Лицо было наново накрашено и припудрено, но губы все еще опухшие, краснота носа выбивалась из-под пудры, и глаза красны. Было бы из-за чего переживать!

— Сделайте мне кофе, — ледяным тоном и каким-то уставшим голосом начала она, — и приберитесь у меня наверху. Я была немного неуклюжа.

Ясно, меня держат за дуру. Ну, пусть держат, посмотрим, кто тут дура.

— Да, сейчас, — ответила я, — Я могу допить свой кофе?

— Нет, — прожгла меня взглядом Ирэн и тут же сладко улыбнулась, — Конечно, можете.

Меня здорово затрясло. Я оставила свою кружку и испарилась с кухоньки, избегая, даже мельком коснуться Ирэн. В несколько прыжков я оказалась наверху, даже не заметила, как сзади хлопнула дверь в спальню.

Там был кавардак, и это мягко сказано. Я топталась прямо на осколках хрустальной вазы и поспешила сойти с них, пока они не вспороли мне обувь. И спальня была вовсе не такая, какой я представляла бы себе спальню шестидесятидвухлетней дамы. Скорее тут могла бы обитать девица лет пятнадцати, причем, напрочь лишенная каких-либо мозговых извилин. Все такое розовенькое или беленькое.

"Жвачка, застрявшая в облаке" — когда я первый раз увидела эту комнату, мне пришла в голову именно эта метафора. Сейчас же все выглядело так, словно жвачку пытались из облака выдрать, но безрезультатно — все еще больше смешалось.

Нетронутой осталась только кровать да легкие шторки с тюлем. Тумбы были перевернуты, двери шкафа открыты, зеркало треснуло в том районе, где предположительно было лицо Ирэн. Тарелочки, вазочки и пара статуэток разбиты в мелкие осколки, некоторые вещи Ирэн были порваны, все фотографии в рамочках были положены изображениями вниз.

За что браться в первую очередь? За веник!

Я, как могла, быстро приводила в порядок комнату. Когда мусор исчез, все порваное было сложено аккуратной стопкой, все поставлено на места, я осмотрела свою работу. Было пустовато, но в целом убрано. Оставалось только что-то сделать с зеркалом. Я открыла дверь и тут же наткнулась на Ирэн.

— Закончили? — сладко спросила она.

— Да. Что делать с зеркалом?

— А что с ним? — Ирэн мягко отодвинула меня от прохода и прошла в комнату, на зеркало она не смотрела, хищно оглядывалась по сторонам.

— Оно треснуло.

Ирэн круто развернулась ко мне и сурово посмотрела на меня.

— Треснуло? — удивленно спросила она.

— Да, немного, в районе головы, — ответила я, сдуваясь под взглядом.

— Ну, ничего, — улыбнулась она, — я вызову мастера, вырежет это зеркало и вставит новое.

— Кофе, мэм, я забыла про ваш кофе, — всплеснула я руками.

— Ничего страшного, — тоном ядовитой гюрзы ответила Ирэн, — я сварила себе кофе сама, не безрукая же я, в конце концов. Можешь идти отдыхать.

Я спустилась к себе, меня почти что била дрожь. Теперь уже предчувствие, что-то нехорошее непременно будет, овладело мной окончательно. За окном постепенно темнело, теплая южная ночь накрывала город. Я открыла окно, приняла душ и легла спать. Окно так и осталось открытым.

Глава 2. Кошмары

В меня летели вещи, все, что только можно себе представить, даже рояль и огромный шкаф! Потом оказалось, что это не они летят в меня, а я лечу им на встречу: они летят вверх, я стремлюсь вниз.

Где-то на фоне сознания воспринимались чьи-то дикие вопли и всхлипы.

Падение начинало мне надоедать, но ничего не менялось: я летела, выброшенная в поток вещей, беспомощная, слабая, почти безвольная. Падение вскоре начало меня злить.

Когда оно мне вконец осточертело, я мягко приземлилась на какой-то пенек. Оглядевшись, поняла, что упала в какой-то мрачный, возможно, сказочный лес. Вокруг меня теснились мрачные ели, но вдаль между их лап разбегались тропинки. Я пошла по той, которую увидела первой. Раздвигала еловые лапы руками, приходилось много колоться, нагибаться, перешагивать, даже пару раз перелезать через необъятные стволы поваленных сосен. Что было еще необычней, ельник не прекращался, а становился только гуще. И если это путь через тернии, то какие же тогда должны быть звезды?

Наконец, я продралась сквозь последний препон, и, буквально, упала на тропинку, ведущую к милому домику. Домик был бревенчатый, эдакая милая изба отшельника, крыша крыта соломой, окошки и ставенки резные, расписные, просто сказка, а не домик. Курьих ножек не хватало!

После мрака ельника даже этот сомнительный домик, казался верхом счастья. Ах, если бы там еще никто и не жил!

К несчастью там жила старуха. Я заглянула в окно, прежде чем зайти. Старуха что-то варила в печи. Хоть печек я никогда и не видела, но точно знала, что это была печь. В углу стояли какие-то ящики, накрытые пестрыми покрывалами, по полу расстелен толстый коврик из шерсти, пестрый, яркий. Вообще в домике было чисто, светло. С печки на коврик лениво спикировал жирный черный кот.

"Может, стоит зайти?" — подумала я. Я обошла вокруг домика один раз — двери нет. На второй раз обхода дверка нашлась. Она была узкая и низкая, но мне удалось в нее протиснуться. То, что я увидела внутри, меня поразило. На миг мелькнул вид разбомбленной спальни Ирэн, но тут я увидела, что все в домике покрыто пылью, паутина свисает на рамах не хуже тюли. Коврики и покрывала были в саже и грязи, тощий черный, как смоль, кот смотрел на меня с печи двумя громадными желтыми глазами, размером с блюдце каждый. Я стояла в нерешительности, не зная, а стоит все это продолжать или как?

— Заходи, голубушка, — ласково подала старуха голос из-за угла. Голос был надтреснутый, какой-то скрипучий.