Е. Кочешкова - Зумана

О, этот холодный расчет Белых королей… Мудрые речи отца показались ей нестерпимы как никогда! Элея оттолкнула его и бросилась прочь из кабинета. Не видя перед собой дороги, задыхаясь от слез, бежала так, будто могла обогнать время… повернуть его вспять. И даже мысль о том, что поданные увидят ее в столь неподобающе виде, не останавливала.

Всю ночь Элея провела без сна, глухо рыдая в подушку. Быть может, впервые позволив себе не сдерживать боль, как это положено дочери короля. Но на утро пришла к отцу, надев привычную с детства маску каменного хладнокровия. Она желала знать лишь одно — что будет с телом человека, которому она обязана жизнью и свободой.

— Не знаю, дочь моя, — сухо ответил ей Давиан, не отводя взора от каких-то мудреных документов со множеством таблиц и чисел. — Наши осведомители не сочли эту информацию важной.

Элея прекрасно поняла посыл короля: ей тоже не следовало занимать свой ум подобными вопросами. Наследницу не должны волновать чужеземные шуты. Но в этот момент ей было глубоко безразлично мнение отца. Да чье угодно мнение…

— Так узнай, пожалуйста, — ответила Элея столь же коротко и дождалась пока отец взглянул на нее из-под хмурых бровей. Взгляды их скрестились, едва ли не вспыхнув искрами. Король сокрушенно покачал головой:

— Хорошо, — он тяжело вздохнул, всем своим видом давая понять, как глубоко печалит его упрямство дочери, и снова уткнулся в свои замысловатые свитки. Словно она и не стояла рядом.

Через несколько дней Давиан вызвал Элею к себе и предоставил возможность лично пообщаться с прибывшим пару часов назад осведомителем. Сам он вновь сидел, углубившись в бумаги и отчеты, делая вид, что этот разговор не имеет к нему никакого отношения.

Как и все люди своей профессии, мужчина, ожидавший Элею в королевском кабинете, показался ей удивительно неприметным: весь от сапог до выражения лица он был скучен и сер, хотя при ближайшем рассмотрении, наверняка, открылся бы умным собеседником. Такова уж была его работа… Завидев Элею, осведомитель витиевато, как это принято в Закатном Крае, раскланялся и, приложив руку к сердцу, изрек:

— Смею ли я получить несколько минут внимания Вашего Высочества? — темные волосы, темный костюм, тихий голос… такого и в самом деле никогда не выделишь из толпы.

— Сколько пустых слов… — соглядатай почему то раздражал Элею, а от излишеств этикета она устала еще сидя подле Руальда в Золотой. — Вас затем и пригласили, чтобы вы рассказывали, — она смерила осведомителя бесстрастным холодным взором. — Я слушаю.

— Ваша Светлость изволили знать, какая судьба постигла придворного шута короля Руальда, — мужчина вздохнул, вероятно, на ходу пытаясь подстроиться под манеру общения, принятую на Островах. — Увы, доля его незавидна. Господин Патрик сейчас пребывает в храмовой лечебнице при дворце. Однако, по словам лекарей, нет никакой надежды, что он оправится. Король пытался вернуть господина шута к жизни… золота извел немерено… Но безуспешно. Все лекари и ведуны, которых ему удалось найти, признавали свою полнейшую некомпетентность в данном вопросе. Они не только не способны предпринять какие-либо действия, но даже не в силах понять, что именно произошло с господином Патриком. Причина, повергшая его в нынешнее состояние, по-прежнему не установлена. Осмелюсь только добавить… ведуны все как один сошлись во мнении, будто удар этот придворному шуту нанес настоящий маг. Из тех, которые якобы сохранили знания древних. И многие склонны считать это делом рук покойной королевы, ибо больше некому. Что касается обвинений в убийстве принца и приговора, то все это король Руальд аннулировал. После смерти жены Его Величество будто ото сна очнулся, к нему вернулась прежняя способность мыслить разумно… Он уже пересмотрел многие свои решения, принятые в период… — осведомитель на миг замялся, — после расставания с вами. В том числе, проанализировал все улики с доносами и пришел к выводу, что его шут был намеренно оклеветан. Ваше Высочество… — низкий поклон обозначил конец доклада. Осведомитель все сказал и замер в ожидании вопросов. Элея на миг прикрыла глаза.

"Ваше Величество, а знаете, чем отличается королевский двор от птичьего? — серые глаза дерзко сверкнули из-под хвостатой шапки, веселый смех рассыпался, вторя нежному звону бубенчиков. — На птичьем только одного не достает — меня!"

Патрик…

— Что Руальд намерен делать с ним? — спросила она, скручивая в узел невыносимую боль.

— По нашим сведениям — ничего, — осведомитель не заметил, как наследница до боли сжала пальцы, скрытые пышным кружевом рукавов. Он говорил спокойно, и в голосе его не было ни сочувствия, ни сожаления. — Все возможные способы спасти господина Патрика уже испробованы. Надежды и в самом деле больше нет. Всего верней, это скоро признает даже король, и тогда тело шута отправят в какой-нибудь дальний монастырь, где служители богов позаботятся о последних днях этого человека.

"Последних днях… Много ли их останется? Он никому не нужен там. Никто не проследит за теплом в комнате, за чистотой постели… — Элея больше не смотрела на стоявшего перед ней человека. Мысли ее лихорадочно метались. — Но ведь его еще можно спасти, я чувствую это! Матушка Ваэлья наверняка способна вернуть нашего волшебника… Ее дар силен, она должна хотя бы попытаться!"

— Отец…

— Нет! — Давиан сердито махнул рукой, отсылая осведомителя. Едва лишь тот покинул кабинет, король ударил ладонью по столу так, что дрогнул тяжелый чернильный прибор. — Нет, Элея! Не проси. Это дважды глупость. Нелепейшее безумие, которого я от тебя не потерплю! Его никто не смог вернуть там, и ты ничего не изменишь здесь. Бесплодные надежды лишь сведут тебя с ума. Нет и еще раз нет!

— Да! — в ее голосе звенела не просьба — ультиматум. Элея с трудом сглотнула, в горле у нее пересохло, лицо застыло, точно его сковал лед, только глаза горели яростным огнем. Она уже приняла решение. И никто не мог его изменить.

2

Когда прибыл корабль из Золотой, ей достало и выдержки, и благоразумия не появляться на пристани. Все заботы были поручены стороннему человеку, который сопровождал шута от самого Закатного Края. У причала его встретил слуга Ваэльи: без лишней огласки, тихо забрал бесчувственное тело господина, и, погрузив в свой экипаж, отвез к дому ведуньи. Таково было решение Элеи — после недолгих размышлений она поняла, что лучше, чем у наставницы, Патрику не будет нигде.

Корабль прибыл вечером, и встретиться со своим шутом ей удалось только поутру, после бесконечной бессонной ночи.