Константин Бояндин - Мозаика (книга первая)
Каждая жалоба от работодателя «по распределению» — штрафной балл. Каждый штрафной балл — принудительное заключение сюда и минус три тысячи «здешних» баллов. У эль–Неренн уже четыре штрафных балла. Пятый будет последним — либо бессрочное заключение, либо высылка из страны.
Пока баллы в плюсе — жить можно. А когда в минусе… Минус пятьсот — и от работы на сегодня не уклониться. Минус тысяча — хорошо, если будешь собирать мусор, а не навоз на свиноферме. Минус две тысячи…
Эль–Неренн тряхнула головой, прогоняя арифметику прочь. Да, во время «луны» работать не заставляют, двадцать баллов не списывают. Даже кормят лучше. Заботливые. Правда, у неё, как водится, и здесь не всё в порядке — после давешнего задержания в лесу, на границе с графством Тессегер, луна перестала требовать её к себе. Только в полнолуние появляются схожие симптомы — но лишь симптомы предстоящей «прогулки». И здесь не повезло.
Охранница всё ещё смотрела на неё. Эль–Неренн вопросительно взглянула в ответ.
— Вы служили в семье Рекенте? — поинтересовалась охранница.
Вообще–то такие вопросы, мягко говоря, задавать не положено. Отвечать на них необязательно.
Эль–Неренн молча кивнула. Охранница неожиданно улыбнулась ещё раз.
— Я слышала о вас, эль–Неренн. Не думаю, что у меня с вами будут сложности. Я — ваша дежурная по этажу. Привыкайте.
Эль–Неренн кивнула, дождалась, когда двери закроют и запрут и, бросившись лицом прямо на стопку постельного белья, начала привыкать.
- - -Инспектор открыл папку с делом эль–Неренн. Был уже вечер; в участке оставался только он да сержант Тоэн — пусть медлителен и не гений, зато во всём можно положиться. В этой дыре такой роскоши, как электронная справочная и терминалы связи, инспекторам не полагаются. Тоэн прекрасно всё это заменял. Тридцать лет в полиции, но, похоже, так и останется в сержантах.
Да. У самого инспектора карьера остановилась на этой вот дыре, незадолго после того, как эль–Неренн впервые схватили. Обвинение — попытка незаконного пересечения границы, контрабанда. Под давлением иммиграционной службы приговор вынесен условно, с отменой в случае получения гражданства в течение пяти лет и отсутствия приводов по уголовным статьям. Очень уж удачно всё сложилось для беловолосой — и её поверенного, молодого юриста, Виккера.
Освежим воспоминания. Текущая работа никогда не может быть закончена — бесконечные отчёты, допросы всякой мелочи, всё в таком духе. А ведь прочили ему, Тигарру Терон, должность начальника криминальной полиции района. И — всё. Никакого просвета. Без всяких видимых причин.
— Тоэн, — позвал инспектор. Сержант возник в комнате. При таких габаритах двигается почти бесшумно. — Мне нужен список тех, кто присутствовал при первом задержании эль–Неренн.
* * *Первые три дня эль–Неренн отдыхала. Если так можно выразиться. Но книги, которые всегда спасали, словно поссорились с ней. Их невозможно было читать.
Она вспоминала то, что услышала, краем уха у прокурора. Инспектор и кто–то из чиновников прокуратуры беседовали поодаль, вполголоса.
«Говорят, семья Рекенте назначила награду за неё».
Эль–Неренн сжала кулаки, прижала их к глазам. Проклятый «угомон». От него шумит в ушах, плохо слушаются руки и ноги, обоняние отказывает — почти полностью. Чувствуешь себя калекой. Так, вероятно и задумано — это и есть основное наказание. Для неё, эль–Неренн, во всяком случае.
«Она нужна им живой и невредимой».
Зачем живой и невредимой? Закончить то, что хотели?
«Если она исчезнет, с нас сдерут шкуру, инспектор. Спрячьте её, понадёжнее».
Очень надёжно. Если сидеть здесь, не выходя на работу. А если выходить? Кому она сдалась, охранять её? Отправить могут куда угодно.
Спокойно, эль–Неренн. Без паники. Ты сумела сбежать, тебя не стали судить. Нельзя сдаваться.
— Ужин, эль–Неренн.
Привилегия хорошего поведения. Обращаются по имени, не по условному номеру.
Это она, та пожилая охранница. Поднос с ужином. Странно, но пахнет приятно. Может, если бы обоняние действовало в полную силу, всё ощущалось бы иначе.
— Два слова, эль–Неренн.
Альбиноска молча наклонилась к окошечку, хмуро глядя в глаза собеседнице.
— Старуха Рекенте назначила за тебя большую награду. Старайся оставаться здесь. Не выходи на работу в город.
Эль–Неренн смотрела ей в глаза, не меняя выражения лица.
— Правильно, — кивнула охранница. — Никому не доверяй. Но город для тебя — верная смерть.
Эль–Неренн кивнула.
Охранница подмигнула и закрыла окошечко.
Эль–Неренн проглотила ужин, не ощущая вкуса. На душе было отвратительно. Лучше бы уж её оставили в участке. Инспектору, похоже, тоже нравится обмениваться с ней колкостями. Во всяком случае, он не делает ей пакостей. Да. Он — не делает.
Она вытянулась на жёсткой кровати и попыталась уснуть. Но сон не шёл, как она ни старалась.
* * *Восемь чашек кофе, две пачки табачных палочек. Тигарр сжевал их, под конец ощущая, что ещё одна — и его стошнит. Список имён был длинным, и что–то странное было в нём.
Итак, эль–Неренн. Прибыла с юга; пыталась найти работу в порту. Едва не была продана в «кошечки», едва не была зарезана, едва не… В двух случаях из трёх — Тигарр это выяснил — те, что напали на девушку, тут же погибли. Один поскользнулся на ровном и сухом месте, ударился виском о камень. У другого — кровоизлияние в мозг.
Тоэна он отпустил. Надо ему отдохнуть. Самому тоже не вредно, но — за эль–Неренн тянется очень необычный «хвост». Похоже, заключение Чучельника оказалось верным: девица из важной семьи. Кто–то охраняет её, оставаясь в тени. Она умудрилась влипнуть почти во все мыслимые неприятности. Оказалась в немилости «Мамы Львицы». Напакостила главе дома Рекенте. Двадцать тысяч руэн за её голову — фантастическая сумма. На такую можно год жить, и жить в роскоши. Самой эль–Неренн требуется собрать пятнадцать тысяч, чтобы получить постоянное гражданство. Пока что на её счету лишь девять тысяч. Каждые десять баллов в исправительном учреждении добавляют на счету один руэн.
На сегодня всё. Инспектор запер бумаги в сейф. Продолжу, как только будет время. Надо собрать сведения обо всех контактах альбиноски. Прежде всего — о тех, кто не пережил встречи с ней.
* * *На четвёртый день в списке заданий обнаружилась работа в самом «зверинце». Просто и бесхитростно — осмотр фруктовых деревьев. На свежем воздухе — очень хорошо.
Эль–Неренн всё ещё оставалась подавленной. Плохо спала. Аппетит стал волчьим, съедала почти всё то, чем тут кормили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});