Скотт Линч - Изображая машину: История Красных Шляп

— Замечательно! — воскликнул Рамстандел. — Надеюсь, вы прихватили с собой повозку. Всегда люблю хорошенько вздремнуть, пока мчусь навстречу новой катастрофе.

Примечание для тех членов нашего отряда, кому не терпится пораньше заглянуть в нашу хронику. Как вы прекрасно знаете, я охотно читаю отрывки во время остановок и приветствую исправления и добавления в мои записи. Тем не менее, мне неприятно видеть отпечатки чьих-то жирных пальцев, марающих эти страницы без моего согласия. Посему ИМЕЙТЕ В ВИДУ, что я с чистой совестью позволил себе прикрепить к этому дневнику защитную ауру и ещё одно проклятие поменьше. Вы знаете, о каком я. О том, что с огненными муравьями. Сами виноваты.

СП.

Ты прямо как невинное дитя, Сторожевой Пёс. Если хочешь защитить свои личные вещи с помощью проклятия, не пиши предупредительных примечаний. Так куда легче принять контрмеры, что для меня не проблема, если ты понимаешь, о чём я. Кроме того, отсутствие у тебя наблюдательных способностей продолжает удивлять. Ты пишешь, что моя борода "ПОХОДИЛА на скульптуру, изображающую реку с притоками", забыв указать, что это фактически и была ТОЧНАЯ и пропорциональная модель Дельты Ворасло, в которой море — это моё лицо. Потомки ждут твоих исправлений. И ещё, ты бы подумал о бумаге подороже при покупке следующего дневника. Эту я уже трижды пером проткнул.

Р.

13 мизуна, 1186

Рамстандел, тот самый большой, красный, пахнущий чесноком Рамстандел, подобный в высшей степени непривлекательному резервуару желчи, в котором якорем тонуло мое человеческое счастье, храпел в задней части телеги куда более мирно, чем заслуживал, в то время как мы с грохотом катились к командному павильону армии Северной Элары. Столпы черного дыма поднимались к северу от нас, подобно грибам на фоне влажного серого неба. Не просто дым от костров, а знак разгрома и катастрофы.

Северная Элара — небольшое зеленое местечко, этот образ давно закрепился в глазах и сердце. Было больно видеть её теперь, израненную войной, подобно пациенту, привязанному к операционному столу хирурга, растягивающему раны, способные убить пострадавшего не хуже болезни. Наше продвижение по разбитым дорогам замедлялось движением в обоих направлениях, обозы двигались на север, перевозя людей на юг: фермеров, рыбаков, торговцев, бродяг, престарелых и молодых.

Когда мы тряслись по этой дороге на прошлой неделе, такого не было. Люди волновались, но их вполне устраивало держаться вблизи своих селений и лагерей, в тылу эларийской армии и хитроумных оборонительных сооружений, которые не давали продвинуться легионам Железного Кольца. Теперь же, их мысли устремились к югу и люди двинулись следом.

C повозки я скатился — если у меня и что-то не болело, то оно затекло. Над шатрами вяло трепетали эларийские знамёна. Дурных знаков было предостаточно. Вонь от гангрены и недавно ампутированных конечностей перемешивалась с запахом дыма и испражнений. Палатки командиров теперь стояли в трёх милях южнее, чем при моём отъезде.

Стража заметно нервничала, так что я нацепил на голову свой опознавательный знак. Тариэль поступила так же. Я повернулся к Рамстанделу, но тот всё ещё храпел. Тогда несколько раз щёлкнув пальцами в особом порядке, я призвал одного из моих фамильяров в форме чёрной как ночь белки с вороньими крыльями и направил его на спящего. Зверёк запрыгал по брюху Рамстандела, распевая:

Просыпайся, Рамстандел, что творится, посмотри!

Зад свой жирный подними, интерес, ты, прояви!

Даже красношляпых призвали воевать,

Так что просыпайся, ведь некогда дремать!

Какое-то защитное заклятие в виде серебряной дымки выползло у Рамстандела из мундира, но крылатая белка порхала над цепкими щупальцами и швырялась колдовскими желудями, затянув новую песенку про то, как разнообразно он может вонять, когда пускает газы.

— Клеем мой пердёж не пахнет! — гаркнул Рамстандел, наконец поднявшись и пытаясь прихлопнуть моего фамильяра. — Что это вообще значит, недобелка ты слабоумная?

— Кхм… — прочистила горло женщина, вышедшая из самой большой палатки, и в этом звуке было куда больше власти, чем в заряженных пушках иных земных правителей. Мой фамильяр, по утверждению Рамстандела, ничего не смыслящий в поэзии, однако обладал тонким чутьём, когда следует исчезнуть, что и продемонстрировал.

— Кажется, я слышала, как белка читает стихи, — продолжила Миллоуэнд, наш капитан. — Надо бы на днях достать тебе кого-нибудь получше.

Может это и не в моих силах — объективно описать Миллоуэнд — но в целом это невысокая, коренастая женщина средних лет, с пепельно-серыми волосами и скорее врождённым, нежели приобретённым чувством собственного достоинства. Её красная шляпа, каноничная и первозданная красная шляпа, была потрёпана и подпалена за годы военных кампаний, несмотря на избыток магических средств защиты, вплетённых в её ткань.

— Было не так много свободного времени, мэм.

— По крайней мере, я рада, что ты вернулся в целости, Сторожевой Пёс, — произнесла моя мать. — И ты, Тариэль, и даже ты, Рамстандел. И всё же мне интересно, что случилось с твоей шляпой.

— Героическая гибель.

Рамстандел сошёл с повозки, смахивая с мундира крошки, и потянулся как толстый кот, покидающий нагретое место.

— Всю битву стали и колдовства она была на мне. Её разорвало на части — в неё попало с десяток вражеских пуль и как минимум один камень из кулеврины. После боя мы похоронили её со всеми воинскими почестями.

— Такое горе легко утешить.

Моя мать сотворила новую красную шляпу и запустила синебородому волшебнику в непокрытую голову. Тот, с такой же проворностью оставил от неё лишь пыль, испепеляя сгустком пламени.

— Идём! — невозмутимо произнесла Миллоуэнд. Это была лишь мимолётная стычка в Битве за Шляпу, возможно, самой продолжительной кампании за всю историю нашего отряда. — Теперь все в сборе. Я введу вас в курс дела, когда будем в седле.

— В седле? — возмутился Рамстандел. — Только из повозки, как тут же приходится лезть на эту дыбу с копытами. О, здорово, Кэладэш!

Человек, смотревший за лошадьми, был одним из нас. Тощий, как пустой кошелёк, усы намаслены, и носит столько пистолетов, что начинаешь подозревать, уж не размножаются ли они по ночам. Старый добрый Кэладэш. Его шляпа сохраняла цвет вишнёвого вина безо всякой магической защиты, разве что только благодаря его совершенно невероятной удаче. Кэл стоит чётырех человек в бою и шестерых на попойке, но я был удивлён, увидев его одного ровно с пятью лошадьми.