Сергей Раткевич - Маленький комендант большого острова

— Во-первых, чтобы обучить новых рыбаков-гномов, потребуется немалое время, — сказал господин Пино. — Во-вторых, гномы вряд ли захотят отдавать секрет своей засолки каким-то другим рыбакам. Потом, этих других рыбаков еще нужно найти, собрать, уговорить переселиться на остров. И не сказано, что прочие гномы примут их с распростертыми объятиями. Что ж, даже если Олбария на это решится, пройдет некоторое время, пока все это, наконец, будет сделано. Тем временем рыночные позиции сельди будут здорово ослаблены. Можно будет самим, дополнительно к треске, затеять отлов сельди и через подставных лиц выбрасывать ее на рынки как можно дороже и в самом негодном состоянии. Или же, напротив, перенять гномский секрет, еще сильней сбавить цены и окончательно занять их места на рынках…

— Об этом я как-нибудь и без тебя подумаю, — оборвал его размышления господин Бриньон. — О том, что будет делать Дом, у меня будет время поразмышлять самостоятельно. Я хочу услышать, что собираешься делать ты. Что станешь делать ты, если возрожденная гномская артель вновь возьмет нас за горло?

— То же самое, — промолвил секретарь.

— Что значит — то же самое? — нахмурился господин Бриньон.

— То же, что и раньше, — ответил секретарь. — Вновь найму людей и…

— А если настанет… третий раз? — еще сильней нахмурился господин Бриньон.

— И в третий, — ответил господин Пино.

— А если их поймают?

— Это было бы самое лучшее, — кивнул секретарь. — Если бы в третий раз их поймали, это было бы самое лучшее.

— Не понимаю, — почти с угрозой вымолвил господин Бриньон.

— А ведь просто, — вздохнул секретарь. — Одни гномы утонули… другие гномы утонули… горе-то какое! Жены-дети плачут, друзья-приятели сморкаются в рукояти молотов… и тут третья по счету артель… или даже вторая… но лучше все-таки третья… ловит гадов-злоумышленников, которые принесли столько горя их народу.

— Их моментом допрашивает олбарийская секретная служба и путем нехитрых манипуляций выходит на нас? — грозно нахмурился господин Бриньон. — Надеешься все свалить на меня и под шумок занять мое место?

— Никакая секретная служба этих несчастных не допросит, — покачал головой секретарь.

— Это почему это? — не отставал господин Бриньон.

— А потому что трупы не отвечают на вопросы, — усмехнулся секретарь. — Даже под пытками.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что до встречи с сотрудниками олбарийской секретной службы эти несчастные не доживут, — ответил господин Пино.

— Думаешь, гномы их прикончат? — требовательно поинтересовался господин Бриньон.

— Знаю, что прикончат, — сказал секретарь.

— Так, — прихлопнул ладонью по столу господин Бриньон. — Допустим. И что потом?

— Не потом, а гораздо раньше, — поправил его секретарь. — Задолго до того, как это случится, мы должны внедрить своего человека… ну, не в окружение короля Джеральда, конечно… было бы наивно на это надеяться, а в окружение его окружения… Внедрить своего человека, который ужаснется неслыханному смертоубийству несчастных заблудившихся рыбаков, ненароком забредших в темноте на гномскую территорию. Ужаснется в нужное время и в нужном месте. Перед нужным человеком, разумеется. Так, чтоб это достигло ушей олбарийского монарха. Король Джеральд гномов не любит. Он их всего лишь терпит, он с ними мирится, потому что они для него полезные. Король Джеральд гномов боится. Думаю, будет не слишком трудно уговорить его на всякий случай запретить этим злым, гадким, агрессивным гномам лодки и корабли. Мало ли куда они могут доплыть и чего натворить? Вон, на людей уже бросаются!

— Так, — кивнул господин Бриньон. А потом надолго задумался. Он даже спрятал лицо в ладони. И молчал. Секретарь замер, выжидая, чем разразится это молчание. Наконец господин Бриньон поднял голову и уставился на своего секретаря.

— Все правильно, — промолвил он. — Выхода и вправду другого нет. Но… грех-то какой!

— Замолим, — тихо промолвил господин Пино.

— Замолим, — так же тихо повторил господин Бриньон. И облегченно вздохнул.

— А все-таки ты дурак, — добавил он мгновение спустя. — Надо было требовать четверть… Женщина — что! Женщину можно найти любую. А кроме того… человеку, отобравшему у меня четверть дела, я и дочь бы отдал, не задумываясь.

— Думаю, это не последняя услуга, которую я вам оказываю, — с ухмылкой ответил секретарь. — Зато теперь я точно знаю, сколько в случае чего могу потребовать.

— И дочь — в придачу? — подмигнул господин Бриньон.

— Ну, конечно, — ответил господин Пино.

— А как же племянница? — спросил господин Бриньон.

— К тому моменту она успеет меня разочаровать.

— И что? С нею, как с гномами? — прищурился глава Дома.

— Неужто я злодей какой? — светло улыбнулся господин Пино. — Есть же монастыри…

Господин Пино смотрел на своего хозяина и думал, что со временем он получит куда больше, чем племянницу, куда больше, чем четверть и дочь в придачу. Со временем он получит все. Сыну господина Бриньона придется заняться чем-то другим.

Господин Бриньон смотрел на своего секретаря и думал, что со временем от него придется избавиться. Слишком неожиданной и пугающей стороной он вдруг повернулся. С этой стороны господин Бриньон своего помощника еще ни разу не видел. То, что ему открылось, пугало его. Господин Бриньон боялся своего секретаря. А те, кого он боялся, обычно жили очень недолго. С ними обязательно случалось что-нибудь нехорошее.

Ленивые волны, щурясь от яркого солнца, терлись боками о пристань. Вокруг парома суетился народ. Все куда-то спешили, кричали, тащили какие-то вещи. Два солидных гнома сердитой скороговоркой что-то друг другу доказывали. Поскольку оба говорили одновременно, было ясно, что они вряд ли придут к согласию. Разве что кто-нибудь третий даст себе труд обратить внимание достопочтенных гномов, что утверждают они одно и то же, почти одними и теми же словами, так что и спорить не о чем. Впрочем, тогда скорей всего достанется этому самому третьему. И поделом. Нечего в чужой спор встревать.

— Присматривай тут за всем, малыш! — Папа улыбнулся и подмигнул.

Рагнар улыбнулся в ответ. Он не глупый какой, понимает, что папа шутит. Разве маленькому можно за чем-то присматривать? Это за ним присматривают, а ему самому нипочем не позволят.

— А вы долго? — Нет, огорчения скрыть не удалось. Но он же не виноват, что ему грустно, что мама с папой уезжают. Могли бы и его с собой взять, между прочим.

— Всего на два дня, сынок. — Мама ласково гладит по голове, целует. — Терпи. Будущему Владыке всех гномов не к лицу плакать. Особенно если ему уже десять лет.