Гильберт Бриссен - Librum Profugi

 Я знал, что за это пришлось заплатить болью, неведомой никому ранее, и если бы не машины, скрывавшие мой разум в своих стальных чревах, меня ждали бы безумие и гибель. Но глядя, как корчится в черной агонии бывшее моим совершеннейшим инструментом тело, я не мог не видеть и другого — света кристалла, парящего над ним, переставшего быть минералом призрачного царства сна.Я ждал, когда мраку наскучит мучить игрушку из выдуманной плоти, чтобы вернуться в нее, но он не отступал. Отзвучали последние аккорды величайшей из слышанных мной симфоний и миры снаружи стали погружаться во мрак. Сколько времени было у меня в запасе до того, как физическое воплощение начнет умирать? Я не знал.

 К счастью, надолго это не затянулось. Немного собравшись с мыслями после удара Песни, я понял, что просто–напросто валяю дурака. Сон снова был моим и ничьим больше, а трепещущая под темнотой масса — не более чем привычной, но вовсе не неотъемлемой его частью.

 Было достаточно просто создать себе временную форму. Куда сложней оказалось избавится от старой — и запечатав ее в свинцовый шар амнезии, я обещал разобраться попозже.

 Роза–мистика — или то, что мне хотелось бы так назвать — парила посреди мастерской, светясь от переполнявшей ее силы. Воздух почти неслышно звенел, когда я взял ее в руки, чтобы отдать владелице. Вблизи казалось, что это звезда, которую обещают достать с неба герои сказок.

 Соусейсеки показалась мне просто спящей, когда свет Розы–мистики коснулся ее лица. Кристалл вошел в нее без всякого сопротивления, и несколько мгновений платье на груди продолжало светиться изнутри. А затем сияние исчезло, и я услышал скрип. Механизм принял Розу.

 - ​Соусейсеки. — тихо, как спящую, позвал я, — Соусейсеки.

 Ресницы чуть вздрогнули, затрепетали, и мы впервые взглянули друг другу в глаза.

 -​ Отец? — прошептала она.

 От края до края, куда не упал бы взгляд, простирались поля синих роз. Нежное весеннее солнце то и дело скрывалось за стайками кудрявых облачков, а небо, казалось, можно достать рукой.

 Мы с Соусейсеки сидели за столом и пили чай. С тех пор, как она проснулась, прошел, наверное, месяц. Память возвращалась к ней не сразу, а первые три дня она вообще считала меня Отцом. Тяжело было видеть ее разочарование, но она оказалась сильной. Как я и ожидал.

 Вспомнив все, Соусейсеки отказывалась говорить со мной. Ей казалось, что случившееся отняло последнюю надежду увидеть Отца. Я не стал пытаться что–либо доказать ей тогда, но теперь стоило попробовать объясниться.

 -​ Соусейсеки.

 -​ Да, мастер?

 -​ У тебя было время подумать о случившемся. Что скажешь?

 -​ Мне не следует обвинять вас, мастер, но все же…я не могу вас простить.

 - ​За то, что вместо «темно, холодно и очень одиноко» ты сейчас здесь?

 -​ За то, что там у меня была надежда, а вы ее отняли.

 -​ Быть может, все же перейдем на «ты»?

 -​ Да. мастер.

 -​ И все же, поясни, на что ты надеялась?

 - ​Отец мог починить меня. Вернуть. Как Суигинто.

 -​ Но ты же проиграла и лишилась Розы — мистики?

 -​ Да, но…

 -​ Не стоит, я понимаю.

 Глаза Соусейсеки предательски заблестели, она вздрогнула, а затем выкрикнула сквозь слезы мне в лицо:

 -​ Тогда зачем?

 Я с трудом сдержался, чтобы не обнять ее, не успокоить.

 - ​Потому что у меня был план.

 -​ План? Запереть меня в собственном сне без всякой возможности уйти? Оставить меня здесь, чтобы я исчезла, когда ты умрешь? Это твой план?

 -​ Если ты не поможешь мне, то так все и закончится.

 Кажется, она начала успокаиваться. Все–таки фатализм никогда не был ей чужд.

 -​ Ты все еще хочешь увидеть Отца, после всего, что было?

 -​ Больше всего на свете.

 -​ Тогда вытри слезы и слушай.

 -​ Да, мастер.

 -​ Хоть ты и проиграла Суигинто (мне показалось, или ее губы все же на мгновение дернулись?), но сейчас у тебя есть новое тело и новая Роза Мистика. Никто из сестер не догадывается, что ты снова жива. Я не говорил тебе, но до того, как создать Розу, я пообщался с демоном. С Лапласом.

 -​ Демоном Лапласа? — мне удалось ее удивить.

 - ​Да. Он предлагал мне помощь, от которой я отказался.

 -​ Но что он здесь делает?

 -​ Насколько я понимаю, ждет твоего возвращения. А значит, способ есть. И мы его отыщем.

 -​ Соусейсеки задумалась. Я ждал, потихоньку прихлебывая ароматный чай.

 -​ Но даже если я вернусь…у меня нет ни кольца, ни Лемпики. Как я соберу Розы–Мистики?

 -​ Никак. Они не нужны.

 -​ Что за бред? Только Алиса может увидеть Отца…

 -​ Ошибаешься.

 -​ Но…

 -​ Выслушай. Во–первых, ты не знаешь, что случилось после твоего поражения. А я знаю.

 -​ Кто–то из сестер стал Алисой?

 - ​Нет. Подробности позже, но суть такова — для того, чтобы увидеть Отца, не нужны Розы–Мистики. Алисой можно стать иначе.

 -​ Шинку была права?

 -​ Да. Но я обдумал и другой вариант. За Алисой придет Отец, верно?

 -​ Верно.

 -​ А если мы придем к нему?

 -​ Невозможно. Я искала его всякий раз, когда просыпалась — и видела лишь однажды.

 - ​Не видела ни разу, но речь не о том. Как думаешь, скрываясь от вас в ожидании Алисы, мог ли он предположить, что в Н–поле его будут искать люди?

 -​ Хм, не думаю. Только куклы способны открыть вход туда.

 -​ А медиумы войти с ними. Ты откроешь вход, а я найду Розена.

 -​ Признаться, я недооценивала тебя, мастер. Твой план настолько безумен, что может сработать.

 -​ Тогда за дело?

 -​ За дело!

 Я улыбнулся широко и счастливо, как путешественник при виде долгой дороги. Наконец–то у меня нашлось достойное занятие.

 Просыпаться было тяжело. В глаза словно сыпанули песку, живот противно сводило от голода, руки замерзли и дрожали. Я с трудом сел в кровати, опираясь на стол.

 Сквозь черные занавески пробивались лучики солнца, выхватывая отдельные детали всеобщего кошмара. Гора коробок и мусора под столом, разбросанные тут и там книги и бумаги, пыль…

 Убрать все, побыстрее! Но голова предательски закружилась, в глазах потемнело и я рухнул на пол. Неудивительно, но досадно, не правда ли?

 Зрение возвращалось с трудом. Моя голова лежала на чем–то мягком и теплом, а боль постепенно утихала.

 -​ Ты так меня напугал, мастер. Мне показалось, что ты умер.

 Соусейсеки? Но как ей удалось выйти из сна? И тут мне стало мучительно стыдно за то, что она видела все то убожество, в котором я жил. Вот ведь угораздило…

 Я криво улыбнулся, стараясь подняться.

 -​ Разве я могу умереть, пока ты рядом?

 -​ Мастер…

 Соусейсеки склонилась надо мной, вглядываясь во что–то. Коснулась лба, шеи, сердца, запястий.

 - ​Что ты делаешь?