Тамара Воронина - Приносящая надежду

Он обнял всех по очереди, записав в братья и Маркуса. Обычно эльфы называли так друг друга. Прямо как американские негры. И Лена сделала Шаг.

Мир был прелестен. Во всяком случае, то место, в которое они попали. Большое озеро гладко синело под чистым небом, на противоположном берегу высились горы со сверкающими снегом вершинами, а перед Леной до самой воды всеми красками спектра, аж в глазах рябило, переливался цветами луг. Лена узнала цветы — это были альпийские маки, привычно розовые, но были и желтые, и синие, и алые, и густо-фиолетовые, и нежно-фиалковые… Они полюбовались несколько минут, а потом практичные мужчины принялись оглядываться в поисках подходящего места для лагеря: поняли, что Лене не захочется уходить отсюда сразу.

Позади был лес, не выглядевший непроходимым, совсем рядом — небольшой овражек, на склонах которого тоже росли цветы, но не такие роскошные, а по дну, словно специально выложенному разноцветной галькой, бежал довольно широкий ручей.

— Разве человеку создать такое? — тихо произнес шут. — Или эльфу? Только природа создает истинную красоту.

— Какая свежая мысль, — похвалил Гарвин, распаковывая палатки.

— Ну и несвежая, — улыбнулся шут. — Не могу же я постоянно быть оригинальным. Но разве это не прекрасно?

Гарвин из-под руки, как Илья Муромец, осмотрел окрестности и снисходительно согласился:

— Недурно. И питьевая вода есть, и рыба наверняка водится, да и трав на чай набрать можно.

Маркус щелкнул его по макушке. Лена засмеялась. Шут повернулся к ней.

— Я тебе уже говорил спасибо за то, что ты даришь нам возможность увидеть такую красоту?

— Интересно, — спросил у неба Маркус, — а есть у эльфов имя, означающее Дарующая возможность увидеть?

— Найдется, если хорошо поискать, — фыркнул Гарвин. — И у людей найдется, когда их история станет такой же длинной, как у нас. Вы ж еще дикие.

Шут любовался не пейзажем, а Леной. И глаза у него сияли, а чутошная улыбка предназначалась только ей. Как Гарвин улыбался только губами, шут улыбался всем, кроме губ. Что-то прошипело рядом, словно ветер пронес мимо полиэтиленовый пакет, и мир сразу стал страшным, потому что неясная сила опрокинула шута на спину. Его куртка дымилась, и Лена оцепенела при виде того, во что превратилось его лицо. Маркус что было сил толкнул ее в бок. Лена упала на самый край оврага и успела еще увидеть, как выпрямился перед Маркусом Гарвин, как та же сила швырнула его на Проводника, уронив их обоих, и как дымится куртка Гарвина. А в следующую секунду Лена скатилась вниз и крепко приложилась головой о камень. Яркий мир померк. Она не потеряла сознание, видела перед носом пеструю гальку и прозрачную воду в нескольких сантиметрах от лица, но ни шевельнуться не могла, ни даже пошире открыть глаза. Когда Милит поднял ее, ничего не изменилось. Лена чувствовала, что висит в его руках, как тряпка. Он поднялся по склону, осторожно уложил ее на траву.

— Черт! — с отчаянием в голосе воскликнул обычно выдержанный Маркус. — Я перестарался, она голову разбила…

— Да, — сказал Милит, быстро ощупывая ее голову. — Висок. Достань лекарства и бинт. Лучше, если еще остался пластырь. Аиллена! Аиллена, ты меня слышишь?

— Она без сознания?

— Глаза открыты. Но не реагирует. Слишком сильно ударилась. Подожди, я попробую увидеть ее Искру… Не мешай. Помолчи.

— Увидишь ты… — Не мог этот задыхающийся хриплый голос принадлежать Гарвину. — Дай… дай я взгляну… Маркус… Помоги…

— Вижу. Есть. Нормальная. Яркая. Теплая.

— Оттенок… какой…

— Как уголек.

— Нормально… жить… будет… должна… Это пройдет…

Он застонал, но ни Маркус, ни Милит не обратили внимания. Милит осторожно обтирал ей лоб холодной тряпкой, прижимал к виску пластырь. Последний. Больше нет. Зачем…

Голова заболела мгновенно и так сильно, что мир сузился, и Лена видела только прямо перед собой. Хотелось закрыть глаза, потому что было слишком ярко, но веки не слушались. Ничего не слушалось.

— Черт…

— Не надо было вообще ее толкать, — сухо сказал Милит. — Магия на нее не действует. Ты не видел? Она поглотила весь удар, полукровке досталось только то, что прошло над ее плечом. А она даже не заметила.

— Заткнись… — прохрипел Гарвин. — Там мог быть и лук. И нож. Она не может поглотить стрелу… Ус… успокойся, Маркус…

— Прости, Маркус, об этом я не подумал. Натяни над ней палатку, я посмотрю Гарвина и шута.

Гару подполз на пузе и начал лизать Лене лицо, жалобно поскуливая. Маркус торопливо натянул тент из палатки, потом опустился на колени и заглянул ей в глаза. Лена никогда не видела его таким подавленным. Он себя винит. Себя винит в том, что она ударилась головой. Господи, как же голова болит…

Через какое-то время Милит позвал Маркуса. Что там? Шут.

Рош…

Он не отзывался, а вторая попытка позвать отозвалась ядерным взрывом в голове, и больше не получалось, как она ни старалась. Он был жив, это она знала, и это казалось даже странным после того, как она увидела его лицо.

— Черт, — пробормотал Маркус. — Что это?

— Иссушающий огонь. Обычное боевое заклятие, — устало сказал Милит. «Сколько времени уходит на смерть от заклятия иссушающего огня? Не самого сложного, очень распространенного». Это говорил Гарвин. Сколько времени уйдет на смерть шута?

— Это…

— Шут, скорее всего, поправится, — пожал плечами Милит. — Нескоро и не сразу.

— А Гарвин?

— Умирает, — коротко отозвался Милит.

— Ты же…

— Я не целитель. Здесь нужно тонкое целительство или хотя бы просто очень хорошее. Я дал ему еще день, в лучшем случае два, но если за это время мы ничего не придумаем, он умрет. Ты же видел: вся грудь разворочена. У шута только плечо.

— А лицо? Ты его лицо не видел?

— Лицо только краем задето. Это не опасно. Маркус, когда они придут в себя, им надо как можно больше давать пить. Воды, чаю — неважно. Но очень много. Шуту можно приготовить обезболивающее. Не очень поможет, но все-таки.

Он наклонился над Леной, снова заглянул ей в глаза.

А выхода нет. Дед так уверен, что выход есть всегда, что я слепо ему верил. Я вообще слепо ему верил, особенно после того как она пришла за мной. Что более безвыходное, чем эльф у креста… А сейчас что? Что делать? Только сидеть и ждать, когда она придет в себя. А это может случиться очень нескоро. Мать говорила, что такое бывает после сильных ударов по голове. Она все-таки без сознания. Такой безучастный взгляд… Лена, Лена, ну что ж ты… Я знаю, что тебе больно. Откуда я это знаю? Чувствую ее, как шут? Вряд ли. Просто подсказывает что-то. Или это чувствует шут, а мы с ним связаны… Выход. Где искать выход. Увести нас отсюда некому. Почему я хотя бы не попытался научиться открывать проход? Ведь силы у меня столько, что могу делиться с первым встречным, а даже не спросил у деда, как это делается. Хоть бы попробовал. Где взять целителя? Пустота вокруг. Не чувствую ни людей, ни эльфов. До жилья далеко. Может, напоить ее обезболивающим? Это не сделает хуже. Не должна она так мучиться.