Этсетера - Хроники инквизиции

…Еще относительно недавно, меньше столетия назад, пока к профессору медицины Эдуарду Вегеру не попали документы, принадлежавшие когда-то легендарному магу прошлого, и он не изобрел свою сыворотку, пользуясь результатами исследований Эри Льюса, оборотни подлежали регистрации, пристальному наблюдению и проверке. Человек со Зверем внутри был опасен для всех и прежде всего для себя. В те времена среди магов были распространены сообщества Охотников, сменившие Инквизицию, они защищали мирное население от неконтролирующих себя оборотней…»

Игры с огнем

Я бродила по пожарищу, взметая вверх дымные клубы пепла. Что-то хрустело под ногами. Сухо, хрупко, как раскаленная до бела яичная скорлупа. Не знаю, что я искала, но чутье подсказывало – здесь, где-то здесь. Иногда меня как-то болезненно, по-своему невыносимо тянет на амулеты. Проклятое магическое прошлое.

Сказали, дом загорелся внезапно. Вспыхнул, как ворох сухого сена в жаркий день, и сгорел еще до того, как подбежали люди с ведрами воды. Вроде бы внутри никого не было, единственный владелец дома, вдовец Алей, уехал на время из деревни, а, вернувшись, застал только почерневшие обугленные обломки на месте когда-то обжитого двухэтажного дома. Причин гореть у дома не было, особенно сейчас. В сырые затянувшиеся дни холодной весны и искры не высечь. Но и не такое бывает.

Поджег, может, кто. Деревенские Алея почему-то не любили. Но это уже не мое дело, я не королевский дознаватель.

Ничего особенного, самый обычный пожар, но меня потянуло сюда, словно по привязанной нити. Прав ты был, Старейший, магический самоконтроль у меня не очень. Чувствовать амулеты он меня научил, а вот пользоваться…

Иногда я даже скучаю по тем временам. Череда наполненных клопами придорожных гостиниц и холодная ночевка под каким-нибудь кустом часто вбивают в меня ностальгию.

Амулет пульсировал, тянул, как ноющая зубная боль, и единственным способом избавиться от нее – было его найти. Я продолжила ходить кругами, пока меня не отвлекло чье-то усердное покашливание. Я обернулась.

– Здраве будьте, госпожа инквизиторша. Нашли чего?

Спрашивал меня рослый упитанный мужик. Несмотря на рост и внушительность, было в этом типе что-то неуверенное, неприятно заискивающее. Настороженное. В выражении его лица было что-то от зверька, выглядывающего из своей норы. Рубаха из хорошей ткани, на выпуск, подпоясана алым кушаком. Явно не бедствует.

– Вы владелец этого дома?

Лучше бы я этого не спрашивала. Одного слова «да» ему было мало.

– Да, госпожа инквизиторша, если ваша милость изволит, я бы хотел знать, что так сказать, домик-то мой сожгло. Недруг какой злобный али проклятье? Потому как не мог он сам загореться, наверняка нечисть на меня натравили! Колдунов тут полно! И Марыська, и Васке, кузнец, глаз недобрый, а уж староста первый ведьмак, а иначе, как объяснишь…

Угу. Всех на костер (местная забава «гори, гори ясно»).

Когда случается беда, всегда обвиняют ведьму. А если нет ведьмы, то тогда вина ложится на богов, называют это их карой. Хотя ни тем, ни другим обычно и не пахнет. Правда, в этот раз действительно было что-то подозрительное.

Я наклонилась и наконец подняла небольшой камешек на веревочке, полностью облепленный пеплом. На ощупь он еще был теплым. Мучающий меня, ноющий зов наконец затих. Камешек покалывал пальцы, просился на шею.

Я усмехнулась. Не на ту напал.

– Очень уважаю ваше мнение, милсдарыня инквизиторша, – тем временем продолжал болтливый мужик, даже не замечая, что я его не слушала. Завороженный звуком своего голоса, как лесные трясовицы. – И коли накажете этих паршивцев, вовек поминать добрым словом буду. Все знают – вы, светлейшие инквизиторы, самые благороднейшие из людей…

Нетрудно было понять, почему вдовца Алея так дружно ненавидела вся деревня. Вряд ли он часто изводит людей вниманием и уважением, поэтому мне достались все неистраченные запасы. Но это до тех пор, пока он не узнает то, что ему нужно.

– То, что вы уезжаете, было заранее известно?

Он задумался.

– Да нет, дядька у меня в городе заболел. Уехать пришлось еще с вечера, негоже, чтобы лавка закрытой простаивала. Приехал, а тут руины. От-сволочи! Подожгли да? Ну я их всех…

– Когда умерла ваша жена?

Тот нахмурился, потеребил край рубахи. Нервный усталый жест.

– Год уж как сравнялся. Недавно. Клятое какое-то время. То жена умрет, то дом загорится, проклятье здесь какое-то, госпожа инквизиторша?

– Скорее совпадение, – буркнула я, раздумывая о превратностях удачи, которая спасла занудливого неприятного торговца, а он даже об этом не подозревал. – Она болела?

– Кто? А… жена. Работящая она была, я ей говорю, приляг, отдохни, а она все никак. Простудилась, захворала и слегла.

Я пожала плечами. Не мое это дело. Меня интересовало другое, но у скорбящего вдовца, который явно пытался заболтать меня насмерть, лучше не узнавать. Я вернулась на постоялый двор и вытащила из кармана найденный амулет. Протерла его от сажи, уже заранее зная, что увижу.

И этот амулет был таким же, как и тот первый. Болезненно, невероятно похож. Я помнила, как он блестел острым боком в ладони наставника в один из множества вечеров. Помню, в башне всегда пахло магией и старыми книгами. Этот запах въелся в камень стен до основания за прошедшие годы. И на мгновение мне показалось, что я снова его чувствую. Я с досадой потерла переносицу.

Нет, ничего. Только запах пролитого пива и скисшего кваса. Ночевки на постоялых дворах с клопами точно слишком сильно вбивают в меня ностальгию.

Я заплатила за чай, поднялась наверх, в снятую комнату, и крепко заперла за собой дверь. Не люблю вообще-то призраков. Они приносят с собой сквозняки и холод. Ощущеньица смерти и близости кладбища никогда не чувствовала, но когда какая-то липкая полупрозрачная дрянь дотрагивается до оголенной кожи, приятного мало.

Я сжала кулак, пуская сырую силу в амулет, он вздрогнул, слегка раздулся, словно покрылся сетью невидимых пульсирующих трещин. Ррах наррвах. Чуть, чуть прибавить, и амулет разорвет на части. Когда потусторонние силы вырываются бесконтрольно, образуется «мертвое» место. Разломать амулет я могу, а вот сделать это без нашествия духов и небольшого конца света – нет. Но и того, что я сделала, хватило маре.

В воздухе замерцал силуэт светловолосой невысокой женщины. Его жену звали Эликой. Не знаю, как призраки это делают. Но они иногда умудряются запихнуть в чужую башку множество нужных или ненужных знаний. И судя по выражению ее полупрозрачного лица, будь у нее под рукой скалка, муженьку бы досталось. Вдовец, избежавший гибели в пожаре, вообще оказался на редкость везучим человеком. Он умудрился не вызвать свою любимую жену в виде гуля.