Урсула Ле Гуин - Вода широка

Смотри: я знаю его. Это же Хансен. Он цепляется за камень, бедняга; доска послужила бы ему лучше.

Вот Кейт. Вот ее бывший муж. А вот Лин. Лин хороший пловец, это у него с детства. За Лина я не волнуюсь. А Кейт захлебывается, Кейт нужна помощь. Кейт! Не выкладывайся, милая, не дергайся так! Вода широка. Береги силы, плыви медленней, милая, Кейт, дитя мое!

Вот молодой Чью. А смотри — вон там, за его головой, плывет доктор. И регистраторша. И старуха с куклой. Но их так много, так много. Если я протяну руку одному, к ней потянется сотня, тысяча, тысяча миллионов, и они утянут меня на дно, утопят. Я не могу спасти даже одного ребенка, хоть одного ребенка. Я и себя не могу спасти.

Да будет так! Держи мою руку, дитя! Прими мою руку, незнакомец, плывущий во тьме, в глубоких водах. Плыви со мной, пока есть силы. Так утонем же вместе, ибо я понял — поодиночке нам не выплыть.

На глубине так тихо. И я больше не вижу лиц.

Доротея, кто-то преследует нас. Не оглядывайся.

Я не жена Лота, Луи. Я жена Гидеона. Я могу оглянуться, и не обращусь в соляной столб. Да, в моей крови никогда не хватало соли. Это тебе оглядываться опасно.

Ты принимаешь меня за Орфея? Я был неплохом пианистом, но не настолько же. Хотя признаюсь, мне страшно оглядываться. И не хочется.

Я оглянулась. Их двое. Женщина и мужчина.

Этого я и боялся.

Думаешь, это они?

А кому мы еще нужны?

Да это они, наши муж и жена. Уходите! Возвращайтесь! Вам не место здесь!

Здесь хватит места для всех, Доротея.

Да, но не теперь, не сейчас. О Гидеон, вернись! Он не слышит меня. Я уже не могу говорить. Луи, окликни ты их.

Уходите! Не идите за нами! Они не слышат нас, Доротея. Смотри, как они движутся, точно песок — это вода. Разве они не знают, что здесь нет воды?

Я не знаю, что они знают, Луи. Я забыла. Гидеон! О Гидеон, возьми меня за руку!

Анна, держись!

Слышат ли они нас? Видят ли?

Не знаю. Я забыл.

Холодно. Как холодно. Слишком глубоки эти воды, слишком широки. Я протянул руку, я потянулся в темноту, но не знаю, помог ли я кому— то: удержал ли на секунду ребенка или потянулась ко мне в ответ призрачная рука, не знаю. Не могу сказать. Там, на суше, они были правы. Они советовали не скорбеть. Советовали не смотреть. Советовали есть обед и глотать таблетки с названиями на «цил» и «цин». И они были правы. Мне советовали не шуметь, не кричать, не плакать. Быть хорошим и тихим. И они были правы. Что толку кричать «Помогите! Тону!», когда тонут все? Я слышал, как они взывают ко мне о помощи, а теперь не слышу ничего — только плеск глубоких вод. Возьми мою руку, любимая, мне холодно, холодно.

Вода широка, мне не переплыть ее,

И крыльев мне не дано,

Но вместе с любимой я перейду ее

Туда, где быть должен давно.

Вот он, вот другой берег! Смотри, вон свет, утренний свет на камнях, озаренные солнцем берега. Я просвечен насквозь, я прозрачен, и тяжести больше нет.

Но это тот же берег, Гидеанна.

Мы вернулись домой. Всю ночь мы плыли в ледяной тьме и вернулись домой: в дом, где никогда не были, в дом, который никогда не покидали. Возьми меня за руку, ступи на берег со мной, сестра моя жизнь, брат мой смерть. Смотри: это исток. Отсюда начинаемся мы, у потока, разделившего нас.