Евгения Горенко - Брат-чародей

Быстро обежав вокруг помоста, девушка легко запрыгнула на него и, подняв над головой свой почти плоский поднос с собранными монетами, стала грациозно изгибаться, постепенно усложняя свои движения — наклонялась то назад, то вперёд, кружилась, подтанцовывала — при этом ни на мгновение не забывая о своей неустойчивой ноше, которая в любой момент могла посыпаться вниз. Напоследок она даже перекувыркнулась, не выпуская медный диск из рук. Очень довольная собой, она крикнула что-то радостное и снова соскочила вниз за следующей порцией монет. Но, хотя люди принимали её теперь гораздо более радушно, всё же звон монет заметно стих. Гражена нахмурилась подобной несправедливости и вытащила из кошелька серебро.

— Эй, плясунья! Лови!

Девушка на лету поймала брошенную монету — и недоверчиво остановилась, во все глаза разглядывая Гражену.

— Дженева! Что ты застряла! — окрикнул её хозяин.

Услышав это имя, Гражена замерла — и стала всматриваться в лицо той, кого назвали этим именем. Но плясунья встрепенулась и заскользила дальше.

Представление закончилось, зрители стали расходиться. Гражена потопталась на месте, не решаясь выбрать, что же ей дальше делать — ждать продолжения представления, пойти бродить дальше или потихоньку возвращаться к назначенному месту встречи. Солнце было слишком низко, плясунья исчезла — и Гражена бесцельно отправилась дальше, стремясь на всякий случай не приближаться к той части площади, в которой располагалась книжная лавка. От нечего делать купила аппетитно выглядевший пирожок, и пока она справлялась с ним, её мысли вернулись к давешней девушке, чьё имя было так знакомо. Где же она могла слышать его?

Догадка скрывалась где-то рядом, нахально дразнилась, но в руки не давалась.

Устав играть с памятью в прятки, она смахнула крошки с губ и, задрав голову, в очередной раз с тоской убедилась, что до полудня ещё далеко. А когда Гражена опустила глаза, прямо перед ней стояла Дженева.

Впрочем, сейчас признать в ней ярмарочную плясунью было бы непросто: вызывающее платье скрывала длинная накидка из грубой серой ткани, длинные волосы наспех завязаны в узел, а прежде озорное лицо почему-то стало очень серьёзно. Девушка несколько мгновений в упор разглядывала Гражену — а потом, резко наклонив голову, без обиняков спросила:

— Ты Гражена? Да? Дочь хозяина Астарендоуина?

Испуг, что её уже ищут, окатил Гражену ведром ледяной воды — но уже в следующее мгновение память смилостивилась над ней.

— Вспомнила! Ты — дочка Бартена! — со вздохом облегчения выпалила Гражена.

— И Илерины, — тут же дополнила та. — Как мой отец? Здоров ли?

— Да, всё так же вечно измазан глиной и всё так же с помощью тумаков учит подмастерьев гончарному делу.

Мечтательная улыбка тронула губы Дженевы, начисто согнав былую серьезность.

— Я так скучаю по дому… Как раз сегодня вспоминала, как мы однажды убежали купаться на речку — а потом прятались от толстого Брутваля, который искал тебя.

— А мы сидели за камнями и смеялись, когда он прошёл совсем рядом и не заметил нас! — обрадовалась детскому воспоминанию Гражена.

— А помнишь, как смешно Тэиршен передразнивал его? — засмеялась в ответ Дженева.

— Ага! А ты помнишь?…

Счастливое облако почти забытой дружбы и озорных проказ опустилось на девушек, на несколько мгновений не только отгородив их от сегодняшних хлопот, надежд и разочарований, но и заслонив почти непреодолимую пропасть, лежавшую между благородной Граженой и ярмарочной плясуньей, дочерью гончара из усадьбы её отца. Забыв обо всём, они потянулись друг к другу: Дженева слишком сильно скучала по родным местам, чтобы лишить себя радости прикоснуться к ним через "А помнишь?…"; Гражена вдруг запоздало почувствовала, в какое одиночество она шагнула с постоялого двора и жадно ухватилась за подругу такого далекого детства — да ещё и так легко назвавшую его имя…

Не желая слишком быстро расставаться, Гражена предложила погулять вместе, обрадованная Дженева вспомнила об одном местечке, "в котором даже в такой день должно быть не очень людно".

Небесный великан старательно катил солнце в гору.

Они сидели на скалистом склоне Ясы, бросая камешки в её мелкие волны и весело болтая о разных пустяках. Время текло незаметно — да и не зря же старики говорят, что время, проведенное в дружеской беседе, не засчитывается богами в отпущенный человеку срок жизни?

Когда же разговор сам по себе начал затихать, Дженева вскользь поинтересовалась — не спешит ли куда её собеседница?

— С чего ты это взяла? — насторожилась та.

Девушка хихикнула:

— Да ты через слово поглядываешь на небо.

Словно в подтверждение этого Гражена опять закинула голову вверх — и с ёкнувшим сердцем увидела, как близко солнце к зениту. Прелесть воспоминаний улетучилась, махом вернулось настоящее — вместе со странным чувством, в котором сплавились потерянность и дерзость, уверенность в своём праве на счастье и страх перед неизвестностью.

Гражена перевела взгляд на Дженеву. Та откинулась назад, упёршись локтями в сухую глину пополам с мелкими обломками скал и, довольно зажмурившись, что-то мурлыкала себе под нос. Жёлто-зеленые полосы её вызывающего платья выбились из-под грубых складок крестьянской накидки.

В этом настоящем для неё не было места. И это было грустно.

— Да, мне пора идти… Но ты проведешь меня? — Гражена решила оттянуть неизбежное расставание.

— Конечно.

— Тогда вставай! А то разлеглась тут…

Плясунья лукаво разжмурилась и как-то по-кошачьи поднялась на ноги.

Обратно они шли в молчании. Каждый задумался о своём. Посерьёзневшая Дженева не поднимала глаз от дороги.

— Ты не знаешь, за могилой… Илерины ухаживают? — решилась, наконец, она.

— Бартен засадил её шиповником. Кусты так разрослись… словно твой отец хотел, чтобы никто не мог подойти к ней.

Дженева молча кивнула.

— Послушай, а почему ты не вернёшься домой? Неужели тебе так нравится бродячая жизнь, что ты сбежала из дома?

— Я уже привыкла. Вначале мне было очень грустно и одиноко, я даже плакала, но потом… потом мне понравилось. Это почти моя семья. Старый Жоан был добр ко мне, да и его сын не обижает. Я не всегда сыта, а зимой редко удается по настоящему согреться, но… знаешь, как сладко спать в фургоне под стук копыт и звон колокольчика… и как кружат голову одобрительные крики зрителей?…

— Хватит, хватит, а то я тоже сбегу! — шутливо запротестовала Гражена.

— А я не сбегала.

— Как, тебя украли?!! - оторопела девушка.