Георгий Стенкин - Моё убогое тело... или - Повесть о прекрасной душе.

Добравшись до своей дачи, меня ждал сюрприз. Опять – она.

- Привет.

Уже традиционно обратилась моя душа – ко мне.

Успокаивая дыхание, я собирался с мыслями и приводил в порядок свои вопросы к ней. Но она прервала ход моих приготовлений:

- Не нужно.

- Эти вопросы задашь позже. Они – подождут. Важнее – для тебя, и для нас, сейчас, чтобы ты понял суть, терзающей тебя дилеммы – ещё от вашего заседания в Бостоне.

- «Есть ли шансы победить терроризм?»

- Поэтому. Используя свои возможности, продемонстрирую тебе – мысли одного из реальных участников. Да. Реального террориста.

- Нагляднее примера – просто не существует.

- И ты – всё поймешь.

- Успешной работы.

Махнула она рукой, прощаясь, и растворилась в воздухе.

А на меня надвинулась картина какого-то города, и побежали чужие мысли:

«Я шёл на смерть.

Но страха не было. Я знаю, что мне нужно сделать. Меня готовили, учили. Четыре месяца, каждый день, изнурительные тренировки.

Жара и грязь. Ежеминутные команды, не воспринимались слухом, а прямо телом. Встать! Лечь! Ползти! Бежать! Быстрее!

Тело должно слушаться меня. Осечки быть не должно. Мои пальцы не могут дрогнуть.

Мой разум.

Я учился на экономиста, в университете. Мы проходили психологию.

Но в тренировочном лагере, я постиг иную мудрость.

Я соединился с вселенной. Энергия проходила через моё тело, несясь из космоса и уходя в землю.

Я научился быть сосредоточенным. Не отвлекаться на раздражители.

Концентрация. Погружение в себя. Вера.

Так. Здесь направо.

Нет, туда нельзя. Слишком опасно, могу не дойти до цели.

Обойду два квартала. Там есть заброшенный двор, из него легко выйти не замеченным.

Время у меня есть. Я всё рассчитал и предусмотрел.

Ничто не может мне помешать.

Последние тренировки. Меня постоянно «колотило». А сейчас я спокоен. Нужно прислушаться к своему сердцу. Услышать его ритм.

Мешает ритм шагов.

Вот. Есть.

Да. Нужно сбавить темп ходьбы.

Нет. Сердце бьётся спокойно. Я не взволнован. Странно.

Мне сделали укол. Наверное, успокоительное. А может – наркотик.

Не важно. Сейчас уже всё не важно.

Я спокоен. Шаг равномерный.

Но почему я подумал, что должен волноваться. Нет. Не должен.

Я готов. У меня есть цель. Это моя миссия.

Да. Миссия.

Я должен их уничтожить. Они – враги. Всегда были врагами.

До школы, я их вообще не видел. Но отец и братья, говорили – они враги. Они убивают и грабят. В каждом поколении нашей семьи, есть погибшие от их рук.

Мой дядя – сидит в тюрьме. И умрёт там.

Я и мои братья. Все живы. Нас берегли.

Мы должны отомстить.

В школе – их было всего двое. И они командовали нами всеми. Мои друзья прислуживали им. Я хотел остановить это, но мне сказали: - нельзя, они враги. Их родители – убийцы. Молчи.

Первый раз в поезде. Я был один, среди врагов. Мне было страшно. Я закрывал глаза. И обращался к своему отцу. Он говорил: - ты справишься. Ты – смелый. Молчи. И жди. Твой час придёт.

Здесь. Они не были врагами. Улыбались, помогали, что-то спрашивали. Но мой дядя мне объяснил – это притворство, враг умеет быть хитрым. Молчи. Готовься. Ты с ними расплатишься.

И вот время пришло.

Выхожу из двора.

Да. Всё спокойно.

Осталось пятьдесят шагов.

Моя рука не дрогнет.

Они враги.

Это моя жизнь. Её финал. К нему я готовился всю жизнь.

Я счастлив.

Я уничтожу врагов.

Это моя миссия.

Нас много. Каждый – получит свой шанс.

Мой – вот он.

Хорошо.

Теперь вниз.

Можно спокойно их всех рассмотреть. Врагов. Их много. Мы правильно всё рассчитали.

Мой финал – ваш конец.

Вы не будете больше убивать и грабить.

Всё.

Здесь.

Вот так.

Большим пальцем правой руки.

На эту коричневую кнопку.

Какой яркий огонь, и какой оглушительный взрыв.

Враги – русские, корчатся, падают и горят.

В этом метро.

Пустота. Тьма.

Я справился»

Очнувшись, я обнаружил, что лежу около своего дивана, несколько сантиметров отделяло меня от его мягкости и коженности.

Я был опустошён. Раздавлен. Обескуражен.

Так. Нужно возвращаться к своим мыслям.

Осознание того, что мне стало понятно поведение этого мальчика – оно не появилось. Двойственность мотивов и обстоятельств – всегда субъективна, и поэтому – не логична. Тем более что в душе – он верил, в свою правоту. Другое дело, что его душа была, как будто чем-то подпорчена. Вирус или ржавчина, коррозия, окисление.

Вот – оно.

Промелькнуло озарение. Причина – не в мотивах, и не в обстоятельствах. Она в душе. Вернее – в её состоянии.

Часть 4. ПРОТИВО-БОРСТВО.

Следующее моё «свидание» со своей душой, получилось опять спонтанно. Видимо, мои способности или устойчивость «канала связи» были ещё далеки от совершенства.

Я перечитывал первую часть своего романа о Школе, потому что произошло несколько событий, внёсших некоторые сомнения в искренность и истинность отношений между одноклассниками, через двадцать пять лет после выпуска из школы. Нежность, теплота, лиричность и удивительное воодушевление наполняли меня, когда я читал о своей дружбе с Борисом, о стойкости мужской верности и братства между Евгением и Константином, о своих детских чувствах к Люсе, и о переполнявших нас всех эмоциях во время празднования нашего юбилея.

Не находя явных причин, появления сегодняшних осложнений в наших отношениях, пытался вникнуть во взаимосвязи с другими одноклассниками, с Мариной и Зиной, с Валерой и Сергеем, с Мишей и Лорой. Но – не получалось. Не было причин. Мучение достигло такого предела, что Моцарт – мой постоянный спутник в моих размышлениях, вызывал только раздражение. И только когда я включил Шостаковича, с его экспрессией и изысканной сложностью, только тогда я снова услышал:

- Привет.

Она вошла в мой кабинет, всё в том же воздушном одеянии и с неизменной улыбкой. Я уже отмечал, что она была удивительно похожа на мою жену – Ларису, и готов был об этом спросить у неё. Но она опередила меня.

- Потому что вы – родственные души. Я – твоя душа, могу выглядеть, для тебя – только так, и никак иначе. А её душа – соответственно, имеет твои черты. Божественный промысел – так это называется в мире.

- Но я тут, не за тем, чтобы отвечать на твои любознательные вопросы. Есть дела и поважнее. И для нас с тобой, и для твоей деятельности. Конечно – и для нашего с тобой смысла существования.

- Школа. Я была спокойна за своё состояние, когда ты написал первую часть романа о школе, немного раздражена – от второй части, с этой твоей инфицированностью популизмом и желанием решать серьёзные задачи наскоком. Но твоя работа над третьей частью – успокоила меня. Ты начал вникать в суть понятий культуры, творчества и духовности.