Кир Булычев - Тебе, простой марсианин!

Некоторые из солдат засмеялись, но начальник караула смилостивился и прочел буквы, выбитые на постаменте:

– «Тебе, простой марсианин, наш труд и наши достижения!»

– Это же мой памятник! - кричал я. - Это памятник мне!

Солдаты растерялись, ибо не ожидали такого поворота событий, а начальник караула, хоть и не угадавший сходства между мной и мраморной статуей, на всякий случай велел меня отпустить и позвонил наверх к Шохихи. Та, узнав, в чем дело, приказала пропустить меня.

Я еще раз взглянул на мраморную статую и, погрозив пальцем солдатам, поднялся на лифте на сороковой этаж, где находился кабинет моей кузины. Она страшно растолстела и стала главным секретарем и первой наложницей Верховного инженера Таскаба.

Кузина встретила меня очень мило, расспросила о жизни в нашей деревне и огорчилась, узнав о ее бедственном положении. Потом она напоила меня настоем горных трав и показала большую карту Марса, висевшую на стене кабинета господина Таскаба, который в тот день отсутствовал, так как повез правительственную комиссию на южный полюс.

Вид моего родного Марса меня поразил. Ведь я учился целый год в школе и там тоже была карта. Но как разительно она отличалась от марсводхозовской! На последней вся планета была исчерчена прямыми полосами, которые, пересекаясь, образовывали водохранилища и озера.

– Любуешься? - сказал инженер Лецатл, входя в кабинет. - Впечатляет?

Он еще больше похудел, но одет был богато.

– Очень рад, - произнес я, опускаясь на колени и целуя край плаща великого инженера. - Но скажите мне, о инженер, почему нужно перекопать весь наш Марс?

– Чтобы его спасти, - сказал инженер.

– А как же раньше?

– Раньше? Раньше не было каналов, и народ был несчастлив.

– Когда как, - вздохнул я.

– Серость неблагодарная! Неужели ты забыл, как наш первый канал напоил твою деревню?

– До нас-то вода так и не дошла, - вздохнул я.

– Это частность, - нахмурился инженер. - Мы думали о главном. Нам удалось спасти от засухи долину Азоры.

– Но, великий господин…

– Молчи. Правда, пришлось пожертвовать рекой, которая ранее питала водой Соацеру. Наша столица поделилась водой с народом.

Я поклонился, потрясенный подвигом нашей столицы.

– Но мы не могли оставить без воды тех честных тружеников, что обитают в главном городе Марса, - продолжал Лецатл. - И потому начали колоссальные работы по перекачке воды с северной снежной шапки. Несколько лет вся страна в громадном напряжении ковала светлое будущее. Вместо телевизоров заводы выпускали землечерпалки, вместо летающих лодок - лопаты.

– Ах, какой энтузиазм! - поддержала инженера моя кузина.

– Позвольте задать глупый вопрос, - сказал я. - Зачем же выпускать землечерпалки, если канал уже построен?

– Канал построен, - снисходительно усмехнулся Лецатл. - Но дело наше не закончено. Сегодня Марсводхоз стал самой главной организацией Марса, на него вся надежда…

– А если его не станет?

– Ах, какой ты темный! - вздохнула кузина.

– Куда же вы денете миллионы рабочих, - рассердился Лецатл, - которые роют каналы? Куда вы спрячете тысячи машин, что сделаны по нашим заказам? Что будут делать наши проектные институты и управления? Что?

Инженер Лецатл гневался, и я отступил в сторону, боясь, что он меня убьет. Но тут красный бог пустыни потянул меня за дурацкий язык.

– Значит, вы работаете для себя? - спросил мой язык. Клянусь, что я к этому вопросу не имел отношения. Так что побои, которые обрушил на меня Лецатл, были незаслуженными.

Уморившись колотить меня, инженер воскликнул:

– О нет! Мы не эгоисты, мы не палачи Марса, мы не преступники, как утверждает некий так называемый эколог…

Тут Лецатл в негодовании плюнул, моя кузина тоже плюнула, и я, чтобы не отставать от образованных людей, плюнул вслед за ними.

Лецатл несколько успокоился. Он подошел к окну и, глядя на равнины Марса, открывшиеся его взору, тихо сказал:

– Все не так просто. Когда мы взяли воду из северной полярной шапки, по всей планете стало меньше дождей. И чем лучше работал наш главный канал, тем сильнее свирепствовали засухи. Да, вода в столицу поступала. Но высохли окружающие поля, и некому стало кормить город.

– Надо было тут же закрыть канал! - сказал я.

– Это было бы капитуляцией! Мы сделали лучше. Мы протянули еще более грандиозные каналы от южной полярной области.

Инженер Лецатл подошел к карте Марса и включил бегущие огоньки, чтобы показать мне, какие каналы уже несут живительную влагу на поля, а какие еще строятся. Это было чудесное зрелище, и оно меня порадовало.

– Значит, теперь с сельским хозяйством хорошо? - спросил я.

– Скоро будет хорошо, - твердо ответил инженер. - Правда, основные резервы снега на полярных шапках истощены и дожди на всей планете прекратились.

– Это я чувствую всей шкурой, о великий, - согласился я. - Но куда девается вода? Ведь раньше ее не было только в моем колодце.

– Воду поглощают пески, вода разливается, просачивается, даже разворовывается. Ты не представляешь, какое на Марсе идет вредительство!

– Всех бы расстрелять, - заметила моя кузина.

– А безответственность некоторых рядовых строителей? - продолжал Лецатл. - А плохое качество строительной техники? А нехватка материалов? Об этом ты подумал?

– Нет, не подумал, - сказал я.

– Всех расстрелять, - сказала Шохихи.

– Так что сейчас мы приступили к суперканалу, - сказал Лецатл. - Он соединит тремя линиями северный и южный полюса и наладит нормальный баланс воды на планете. И тогда все будет хорошо.

Лецатл замолчал.

– Великий инженер, - сказал я, - нельзя ли для нашей деревни достать новую бочку? Нам не в чем возить воду из болота, в которое превратилась долина Азоры.

– Вон отсюда! - закричал инженер. - Чтобы я тебя больше не видел! Своим разговором о бочках ты подрываешь великую идею! Я тебе целый час говорил о достижениях, а ты ответил мне черной неблагодарностью.

– Тебя надо расстрелять, - сказала моя добрая кузина.

Чтобы они не успели привести в исполнение эту угрозу, я убежал по лестнице с сорокового этажа.

На улице, как всегда, ярко светило солнце. Когда я брел обратно в деревню, задыхаясь от жары и мучимый жаждой, то увидел, как на пустыре у памятника Магацитлу расстреливали саботажников. Среди них было несколько экологов в лиловых тогах и высоких шапках.

На дне канала, того самого, первого и знаменитого, который должен был заменить мой колодец, стояла желтая тина.

В деревне я никого не нашел. Люди ушли.

Без бочек я не мог возить воду из болота, да и вода была там вонючая. Чтобы не помереть с голода, я перебрался в горы и там в узком ущелье отыскал небольшой родник, возле которого я с тех пор и живу. Родник с каждым месяцем скудеет. Не знаю, кто из нас иссякнет раньше…