Орсон Кард - Человек с ухмылкой на лице

— Вручаю тебе все права на эту землю, на минералы, что лежат под ней, на дождь и на солнце, на лес и на все шкуры, которые в нем есть.

— Ты не законник ли, часом? — подозрительно спросил Артур Стюарт.

Дэви вместо ответа повернулся и побрел с поляны, как прежде медведь — в ту же сторону. Он шел тихо, хотя, похоже, хотел бы побежать — но бег причинил бы боль его пострадавшей руке.

— Я думаю, мы никогда больше его не увидим, — сказал Артур Стюарт.

— А я думаю, увидим еще, — сказал Альвин.

— Почему?

— Потому что я изменил кое-что у него внутри, чтобы он стал чуть больше похож на медведя. И медведя тоже изменил, чтобы он стал чуть больше похож на Дэви.

— Нельзя вмешиваться в чужое нутро.

— Что поделаешь — черт попутал.

— Ты же в него не веришь.

— Нет, верю. Только, мне кажется, он выглядит не так, как все думают.

— Да ну? А как же тогда?

— Он как я, только умнее.

И Альвин с Артуром принялись строить каноэ. Они срубили дерево нужной величины — на два дюйма шире, чем Альвин в бедрах — и стали выжигать древесину, выгребая золу и вгрызаясь все глубже. Это была медленная, потогонная работа, и чем дольше они трудились, тем больше недоумевал Артур Стюарт.

— Я вижу, ты это умеешь, — сказал он Альвину, — только каной нам ни к чему.

— Каноэ, — поправил Альвин. — Мисс Ларнер была бы недовольна тем, как ты выражаешься.

— Начнем с того, что Тенква-Тава научил тебя бегать по лесу, как краснокожий — быстрее всякого каноэ, да и работать не надо.

— Я не чувствую охоты бежать.

— Во-вторых, вода использует каждый удобный случай, чтобы разделаться с тобой. По словам мисс Ларнер, ты чуть не утонул шестнадцать раз еще до того, как тебе исполнилось десять.

— Дело не в воде, а в Разрушителе. И теперь он, похоже, отказался от воды. Теперь он вознамерился уморить меня при помощи дурацких вопросов.

— В-третьих — на случай, если ты считаешь — у нас назначена встреча с Майком Финком и Верили Купером, а из-за твоего каноэ мы вряд ли поспеем туда вовремя.

— Этим двоим не помешает научиться терпению, — спокойно ответил Альвин.

— В-четвертых, — Артур Стюарт становился все привередливее с каждым ответом Альвина, — в-четвертых и в-последних, ты Созидатель, разрази меня гром! Стоит тебе приказать этому дереву стать полым, и оно поплывет по воде, как перышко. Если уж тебе так приспичило построить каноэ, хотя оно тебе ни к чему, и есть где плыть на нем без опаски, хотя это вовсе не так, ты не должен был заставлять меня делать эту работу руками!

— Ты что, так сильно утомился? — спросил Альвин.

— Лишняя работа всегда лишняя.

— Лишняя для кого? Ты прав: я строю это каноэ не для того, чтобы плыть вниз по реке и не для того, чтобы ускорить наш путь.

— Для чего же тогда? Или у тебя уже вошло в привычку делать все без причины?

— Я вообще не строю каноэ.

Артур Стюарт зарылся по локти в выжженное дерево.

— Что же это, по-твоему — дом?

— Это ты строишь каноэ. И мы поплывем в нем вниз по реке. Но я его не строю. Артур Стюарт снова приналег на работу и через пару минут сказал:

— Я знаю, что ты делаешь.

— Вот как?

— Ты заставляешь меня делать то, что нужно тебе.

— Тепло.

— Ты используешь меня, чтобы превратить это дерево в нечто другое, и в то же время используешь дерево, чтобы превратить в нечто другое меня.

— И во что же я хочу тебя превратить?

— Я думаю, что ты думаешь, будто превращаешь меня в созидателя. Но строитель каноэ — не то же самое, что всесторонний созидатель вроде тебя.

— Надо же с чего-то начинать.

— Ты-то ни с чего не начинал. Ты от рождения все умеешь — Да, я родился с талантом. Но я не знал, как, куда и зачем его приложить. Я научился любить созидание ради него самого. Я научился любить камень и дерево, с которыми работал, а через это научился видеть их изнутри, чувствовать, как они, понимать, как они устроены, что держит их вместе и как расщепить их наилучшим образом.

— Что-то я ничему такому не научаюсь.

— Пока.

— Нет, сэр. Я ничегошеньки не вижу изнутри. Ничего не чувствую, кроме боли в спине и пота, который льет с меня градом, и мне все досаднее выполнять работу, которую ты можешь сделать, стоит тебе только глазом моргнуть.

— Ну вот, это уже что-то. Ты учишься видеть изнутри себя. Артур Стюарт поскреб дерево еще немного, весь кипя от возмущения.

— Когда-нибудь мне надоест твоя заносчивость, и я не буду больше сопровождать тебя.

— Артур Стюарт, в этот раз я не хотел брать тебя с собой, если помнишь.

— Вот, значит, в чем дело? Ты наказываешь меня за то, что я пошел с тобой вопреки твоей воле?

— Ты сам сказал, что хочешь научиться всему, что умеет созидатель. А когда я пытаюсь тебя научить, то слышу в ответ нытье и стоны.

— Я еще и работаю. Работаю не переставая, пока мы говорим.

— И то правда.

— И есть еще кое-что, о чем ты не подумал. Строя каноэ, мы в то же время уничтожаем дерево.

— Так всегда бывает, — кивнул Альвин. — Нельзя сделать что-то из ничего. Что-то всегда создается из чего-то другого. Новая вещь всегда перестает быть тем, чем была раньше.

— Значит, каждый раз, когда ты создаешь что-то, ты также и разрушаешь.

— Вот почему Разрушитель всегда знает, где я и что я делаю. Потому что, делая свое дело, я всегда немного работаю и за него.

Артуру Стюарту это не показалось правильным, но он не мог придумать нужного ответа и потому продолжал выжигать и долбить, пока — гляди-ка! — не получилось каноэ. Они дотащили его до ручья, спустили на воду, сели в него, и оно сразу перевернулось. Искупавшись три раза, Альвин наконец сдался и поправил каноэ так, чтобы оно держалось на воде.

Артур Стюарт тогда посмеялся над ним.

— Ну и чему же я в итоге научился? Как строить плохие каноэ?

— Заткнись и греби, — сказал Альвин.

— Мы плывем по течению, и грести мне не обязательно. Притом все, что у меня есть — это палка, которая ничуть не похожа на весло.

— Тогда используй ее, чтобы не врезаться в берег, а это непременно случится, если ты будешь болтать.

Артур Стюарт отвел каноэ от берега, и так они доплыли до ручья покрупнее, а там и до реки. Все это время Артур думал о том, что сказал ему Альвин и о том, чему тот пытался его научить — и, как всегда, ничего не мог понять. Но ему невольно казалось, что он все-таки чему-то научился, хотя и не понимает пока, чему.

Люди всегда селятся на берегах рек, и если ты плывешь по течению, то рано или поздно увидишь какой-нибудь городок — это и произошло с нашими путниками однажды утром, когда туман еще висел над рекой, а глаза не хотели открываться. Городок был так себе, но и река тоже была не из важных, да и лодка оставляла желать лучшего. Они причалили, вытащили каноэ на берег, Альвин вскинул мешок с лемехом на плечо, и они зашагали в город, жители которого как раз пробуждались для дневных трудов.