Максим Далин - Гетто

— А в чём меня… это… обвиняют?

Саматов усмехнулся, качнул головой.

— А вы подумайте хорошенько.

— Судить будет мистер Уоргрейв? — заинтересованно спросил Блад. — Или лорд Джефрейс?

— Уоргрейв, — сказал Саматов. — Джейферса не назовёшь справедливым, а Уоргрейв — достойный человек, хоть и со странностями. Но это — если подозреваемый доживёт до суда. Следствие по делам писателей обычно поручается Найману. Не одобряю таких методов, но у нас нет выхода. Особый Отдел имени Вайнеров такими делами не занимается.

— Но ведь вы, как я понимаю…

Саматов вздохнул.

— Задержание не входит в мои профессиональные обязанности. Я занимаюсь этим потому, что наверху считают меня сравнительно беспристрастным. Больше некому. Сыскари не могут: Владимиру никак не втолковать, что это не война и нельзя поставить гада к стенке на месте, а Глеб, кажется, понимает, но вы ведь знаете Глеба. Своим личным подчинённым я попросту не доверяю: у Пака личные счёты с наркоторговцами, Силантьев вспыльчив, а Алишер продажен, за хороший куш сдаст любому злодею из западной фэнтези.

— О, да, — кивнул Блад. — Но кто их осудит! Таковы времена… Вы моложе меня, мистер Саматов, но, вероятно, и вы помните, что слово «писатель» не всегда звучало в Городе оскорблением, напротив — многих были счастливы видеть. А теперь жители города, даже мирные, готовы едва ли не драться за право вздёрнуть очередного писаку на рею — и право, не знаешь, смешно это или драматично.

Тропический городишко непонятно как перетёк в советский административный центр: Славку вывели на площадь, посреди которой возвышался на высоком пьедестале бронзовый Ленин с указующей дланью, окружённый чахлым газоном. Над зданием за Лениным реял в жарком безветрии красный флаг.

— Разрешите откланяться, — приподнял шляпу Блад. — Встретимся в суде, мистер Саматов.

Славка с ненавистью смотрел на них. «Что я вам сделал-то, твари?! — думал он в отчаянии. — Пару фанфиков написал? Ну, да, взял пару идеек у Сабатини — подумаешь, преступление… Про пиратов кто только не пишет… ну, стебанулся малость… Но что ж ты на меня-то кидаешься, пиратская морда? Девки-то тебя под кого только не совали, а я всего-то и сочинил пяток новых приключений… И мент тоже хорош… Уголовника нашёл… Да я мента этого вообще впервые в жизни вижу!» Дико нелепо, глупо и смешно было вдруг провалиться во все выдуманные миры разом — и вместо того, чтобы стать там избранным, всеобщим любимцем и богом, загреметь в советскую тюрягу, да ещё, небось, сочинённую каким-нибудь диссидентом, зацикленным на репрессиях! Можно себе представить, как достоверно… зэки, небось, хуже орков… Хотелось думать, что всё это — сон или галлюцинация, тем более что мир тянул на бред своими зыбкими, растекающимися реалиями — но фигуры литературных героев были осязаемы до безобразия.

Мучительно хотелось удрать — но Славка решительно не представлял себе, куда. А через площадь, между тем, шли несколько суровых мужчин, в форме и в штатском; побег не представлялся возможным.

И вдруг его дёрнули чьи-то руки из пустоты.

Миг — и он очутился в каком-то странном пространстве, не видя самого себя, но ощущая, как его тянут вперёд, прочь.

Славка побежал, не видя собственных ног, спотыкаясь, чуть не падая, слыша, как за спиной вопят пионеры и матерят его в бога-душу-мать советские защитники правопорядка. И только за углом ближайшего дома — магазина «Графика-керамика», название которого было написано в два дурных яруса — «гра-кера» и «фика-мика» — он сообразил, что произошло.

И скинул мантию-невидимку.

Гарри Поттер подхватил её в воздухе и, судя по движениям, перекинул через локоть. Он выглядел уже не малышом, но и не старшеклассником, а так, примерно возраста «Ордена Феникса», но его лицо казалось непроницаемым, как у взрослого мужчины.

— Ты?! — поразился Славка.

— Ваша единственная надежда, — кивнул Гарри. — В Особом Отделе сейчас профессор Снейп и Люциус заявления пишут. Все ведь уже в курсе, что вы о нашем мире тоже фанфики сочиняли.

— Что пишут-то? — с тоской спросил Славка, вытирая пот со лба.

— Не хотят, чтобы ваше дело рассматривалось на советской стороне. Требуют, чтобы вас в Азкабан переправили. И очень может быть, что русские согласятся. Были прецеденты.

— Неужели ты хочешь мне помочь? — поразился Славка. — Ты? С ума сойти. Никогда бы не подумал.

— Или вы пойдёте со мной, или у вас нет шансов, — кивнул Гарри. — Вас убьют здесь, а в реальном мире вы от чего-нибудь умрёте. От тромба какого-нибудь — мало ли, от чего живые люди умирают. Но вам это будет не так и важно, правда?

— Бр-рр… как это может быть?

— Как у нас — от фанфиков, — сказал Гарри. — Идите за мной, не стойте. Это как кошмарный сон, в котором вы участвуете. Осознаёте себя, всё понимаете, но сделать ничего не можете. Только мы переживаем и живём дальше, мы же бессмертны, пока о нас читают наши настоящие книги — а вы умрёте. Накройтесь мантией, здесь у вас много врагов.

Славка огляделся. За фасадом советского магазина оказалась узенькая кривая улочка декоративно-архаического вида — Поттер утащил Славку на территорию фэнтези. Немудрено, что менты потерялись. Гарри протянул мантию, раздвинув её двумя руками — и Славка снова нырнул в невидимость. Ощущения были не из приятных, но под защитой мантии Славка чувствовал себя в относительной безопасности.

Вслед за Гарри Поттером он пробирался по фэнтезийному городу. Прохожие здесь казались смутно знакомыми, но Славка, не будучи фанатом ни Толкина, ни Сапковского, ни ещё кого-то в этом роде, не был уверен в том, что узнаёт наверняка. Вот, хоть тот, остроухий, в зелёном — он как, из «Властелина Колец» эльф или из какой-то эпигонской книжки? Чёрта с два разберёшься…

— Здесь встречаются настоящие злодеи, — сказал Гарри. — Не то, что там, в советской прозе. Но нам придётся пройти через район фэнтези, иначе вам не выбраться.

— Потрясающий ты парень, Гарри, — сказал Славка прочувствованно. — Настоящий мужик. Не помнишь зла?

Гарри обернулся, будто мог разглядеть Славку под мантией. Он щурился под очками, шрам-молния казался очень тёмным на бледном лице.

— Почему — не помню? — сказал он странным тоном. — Я всё помню. Я просто хочу, чтобы вы ушли. Отсюда ушли, насовсем. Чтобы не пачкали здесь.

Славку передёрнуло. Он замолчал и стал пробираться вдоль стен, чтобы не наталкиваться на встречных — борясь с упорным чувством, что его видят и сквозь мантию-невидимку.

Внезапно — как всё в этом городе, внезапно и нелогично — улица из сказочных домов, таверн и постоялых дворов с лошадьми и единорогами закончилась. Невообразимо громадная каменная стена уходила в бесконечность по обе стороны от Славки; высоту стены он определить не смог — то ли дым, то ли туман, то ли облака скрывали её где-то на уроне девятого этажа типового многоэтажного дома.