Юлия Горская - Дети Арахна

 - Хефнет! - силилась крикнуть княжна и не смогла.

 Вода подступила к груди, сдавив её. Стало страшно и холодно.

 - Хефнет... родная... - смертельный озноб сотряс тело Хапдис.

 Тёмные воды хлынули, заслоняя слабый свет, едва сочившийся над ней.

 И пришёл мрак...

 - Ты умерла, - стоном раздался над ней голос сестры.

 Хапдис тихо перешла в мир иной.

 - Ты умерла, – тихо повторила жрица, всматриваясь в застывшее лицо сестры.

 Когда это было? Когда она в последний раз видела кудрявую девочку, названную княжной Энгаба? Тогда Хефнет, обещанную темному богу, увозили в далекий город по завету матери – чужеземки. Дочь Вака покидала родных, чтобы служить Арахну. Пути их, казалось, разошлись навсегда. И вот много лет спустя, Хефнет видит Хапдис беременной и потом... мертвой. Эта женщина с белой кожей и русыми прядями волнистых волос, одетая в льняную рубаху, и бирюзовое сюрко, шитое серебром; эта женщина – та самая сероглазая девочка, что когда-то нежно называла ее сестричкой. Это она, заливаясь слезами, смотрела, как Хефнет садится в седло и машет худенькой ручкой, прощаясь навсегда. Что можно сделать для неё сейчас? Уже ничего. Только умастить тело бальзамом, и поместить усопшую в самую красивую гробницу города Теней.

 - Ты умерла, родная.

 - Но осталось это дитя, - отозвалась прислужница, глядя на новорожденную, - славная девочка.

 - Девочка, - как эхо повторила Хефнет, - девочка. У меня родилась дочь! Слышишь? У жрицы Верхнего и Нижнего храмов сегодня появилась на свет наследница, любимица Отца бездны! - она набросила на покойницу свободный край материи. Затем обернулась к халту, сидящему у входа в храм. Голова его мелко дрожала. Взгляд блуждал – пустой, бессмысленный, ни на чем не способный сосредоточиться.

 - Ты чужой здесь, старик, - сказала жрица, - и должен уйти, чтобы не видеть таинства. Приведи ему Слэура, - добавила она, обратившись к помощнице.

 Та взглянула с удивлением:

 - Уже, госпожа? Неужели …

 - Отдай мальчика старику и пусть он оставит его первому, кого встретит в Каруте. Ты слышишь меня? – обратилась она к халту.

 Шэди перевёл на арахниду потухшие  глаза. Всё происшедшее в храме произвело на него удручающее впечатление, как и само это насыщенное злом место. Он впервые находился в улхурском святилище, впервые видел чёрный алтарь Кэух; огромный зал с колоннами из магического камня и стенами со страшными древними заклятиями; статуи из чистого золота; невероятный, мерцающий зыбкими, зелёными огнями свод, где скользили аспидные тени, издающие жуткие звуки. Живя на земле маакорской вот уже около десяти лет, старик многое видел – таинственного, страшного - но никогда душа его не была так подавлена, так захвачена духом зла.

 - Ты понял? - повторила Хефнет, в то время как прислужница вывела в зал мальчика лет шести. - Отдай его человеку, которого встретишь близ Гонориса обители Карута.

 Шэди поднялся:

 - Позволь мне взглянуть на госпожу в последний раз, – попросил он.

 - Нет, старик. Уходи, - приказала жрица. - Боги дадут тебе силы добраться до земли Наррмора. Иди!

 Она подозвала к себе мальчика, и тот охотно подошел, подняв на жрицу красивые светло-синие глаза. Не удержавшись, она прижала его к себе, пряча слезы.

 – Прощай, – Хефнет поцеловала мальчика в лоб. – Прощай, Слэур, – она стремительно поднялась, отворачиваясь от его вопрошающего, встревоженного взгляда.

 - Уведи ребенка, халт! – жрица на секунду прижала к лицу задрожавшие пальцы. Потом обратила блеклые глаза к статуе Кэух.

 - Укрепи слабый дух мой, - проговорила она. – И храни душу, отданную тебе.

 Когда Шэди удалился, крепко стиснув ручку мальчика, Хефнет снова подошла к алтарю с мёртвой сестрой.

 - Я приношу первую жертву в честь новорождённой ...

 Она погасила огонь в чаше, и храм погрузился в сумрак. Прислужница зажгла факелы у колонн, что стояли вокруг алтарного камня, а Хефнет подняла закричавшего младенца над покойницей и начертала над Хапдис знак жертвы.

 - Та, имя которой называю я - Кэух. Дух Бездны, властвующий над чёрными демонами Бебаи и Севау. Ты сделала меня Великой, поклоняющейся тебе. Дай мне символ власти – Ключ от бездны. Дай мне знак, защищающий моё слабое тело от сотрясающей мощи твоей, - в руках её появился чёрный жезл. Жрица начертала им символ открытого замка.

 Чёрная тень поднялась над алтарём. Глаза Хефнет остекленели. Она смотрела в пустоту, впав в транс, и только голос её возрос и окреп.

 - Дай вечную власть мне у алтаря твоего. Пусть наследница моя будет сильна.

 Её душа - твоя!

 Тельце ребёнка обвисло. Крохотное личико вытянулось и побелело. Опухшие глазки открылись...

 Хефнет содрогнулась: из детских глаз смотрела живая тьма, и в самой глубине её пылал красный, демонический огонь…

 И всё прошло - девочка поджала ножки и запищала.

 - Ты приняла ее, Кэух, - через силу проговорила жрица. – Приняла ...

 Губы её дрожали. Лицо казалось маской. Она сделала глубокий вдох, окончательно приходя в себя, и произнесла, с нежностью взглянув на малышку:

 - Нарекается имя тебе, дочь Хефнет, великой жрицы Улхура - Немферис.

Глава 1

 Черный дым клубился над сторожевыми вышками Гонориса, возвещая о великом трауре. На шпилях Белой башни дворца Бэгов спущены были стяги. В часовнях города служили панихиду, и не смолкая звонили колокола. В главном храме верховный служитель возложил на мирный алтарь жертву скорби. Закрылись четыре из девяти островов Дэнгора, а мосты охраняли воины братства Антигов.

  По широким мостовым и тенистым улочкам гулял сегодня только весенний ветер, гоняя  мелкий мусор, да раскачивая фонари. Он заглянул на остров дэнгорской знати, легко стучась в закрытые ставни богатых домов, и послушал, о чем говорят первые люди королевства. Потом прошелся по кварталам трудового люда и, наигравшись с флигелями и вывесками мастеровых, помчался дальше, в поля, где крестьяне в серых, длинных рубахах убирали урожай. Им не было дела до всего того, что случилось на далеком острове монархов и по кому плакали в храмах служители Аспилуса. Они поклонялись своей госпоже – дородной и щедрой земле, которая умела любить и быть благодарной за то, что от зари и до сумерек люди гнули перед ней натруженные спины. Побродив по полям, отдохнув среди душистых лугов и наполнившись их ароматами, ветер устремился к Торговой площади, где с утра толпился взбудораженный народ.

 В Ярмарочном квартале сегодня бойко шла торговля, хотя над лавками трепыхали траурные полотна, а глашатаи непрестанно выкрикивали печальную весть, которая облетела уже всю Антавию: