Дуглас Найлз - Темный Источник

Потеряв ощущение реальности, священник встал и медленно направился к Источнику.

ВЕРХОВНАЯ ДРУИДА.

Хобарт мгновенно все понял и остановился около Генны, вернее около статуи, которая когда-то была Генной Мунсингер, хозяйкой Долины Мурлок и Верховной Друидой островов Муншаез. Много раз Хобарт подходил к каменному изваянию и поносил друиду гнусными словами – его раздражало выражение, застывшее у нее на лице: гордая независимая женщина, которую никто не сможет победить. В глазах окаменевшей друиды пылал вызов, и хотя с первого взгляда она походила на добрую бабушку, которая больше всего на свете любит рассказывать внучатам сказки, ее лицо выдавало отважную воительницу…

СЕРДЦЕ.

Услышав этот приказ, священник почувствовал, что в глубине души у него рождается протест, но он быстро отогнал мысли о неподчинении. Хобарт носил сердце Казгорота в небольшом мешочке у пояса и очень не хотел с ним расставаться – ведь черный камень хранил в себе неисчерпаемую силу зла, и именно с его помощью священник уничтожил когда-то цветущую Долину.

Поспешив исполнить приказание своего господина, он достал черный камень и крепко зажал его в руке. Казалось, что камень жадно пожирает слабые солнечные лучи, с трудом пробивающиеся сквозь дымку над Долиной.

Священник быстро прижал сердце Казгорота к холодному каменному изваянию Верховной Друиды. «Баал, вероятно, где-то очень близко», – подумал Хобарт.

У него было ощущение, что тот стоит у него за спиной и удовлетворенно ухмыляется. Хобарт действовал очень уверенно, словно не раз принимал участие в подобном ритуале. Он чувствовал, что Баал доволен, и эта мысль доставляла ему несказанное наслаждение.

Когда черное сердце соприкоснулось с белым камнем, что-то зашипело, появился желтый дым, и по каменному одеянию друиды потекли струи прозрачной жидкости, которая постепенно стала похожей на кровь.

Хобарт не отводил взгляда от глаз Генны и вдруг заметил, что вызов и решимость на лице статуи, так злившие его прежде, исчезли. Тогда он надавил рукой на черный камень и с радостью почувствовал, что сердце Казгорота легко погрузилось в изваяние. Снова повалил дым, чуть не ослепивший Хобарта, который, по-прежнему, в упор смотрел на лицо Генны Мунсингер.

Вдруг статуя стала мягкой, и рука священника с зажатым в ней камнем погрузилась в холодное тело. Он тут же отдернул руку, оставив сердце Казгорота в теле друиды. Отверстие мгновенно исчезло. И Хобарт вдруг увидел, что это уже не статуя, и в глазах Генны больше не горит ненависть и стремление покончить с врагом.

Впереди показались зеленые поля Корвелла, а справа по борту лежал остров Морей. Корабль находился в проливе Левиафана.

Грюннарх Рыжий не забыл, как нашел свою смерть Левиафан. И разве не он, король северян, сыграл такую важную роль в уничтожении этого чудовища всего год назад? Но почему-то эти воспоминания не доставили королю никакого удовольствия, наоборот, ему вдруг стало не по себе. Сейчас Грюннарх Рыжий гордо стоял на носу своего флагманского корабля «Северный Ветер» и пристально вглядывался вдаль. Он смотрел не на север, где была Норландия и дом, а на восток, в сторону Корвелла.

Король пытался понять, почему его так влечет эта земля, и никак не мог найти удовлетворительного ответа. Он, конечно же, понимал, что частично дело здесь в прошлогодней войне, когда его армия потерпела сокрушительное поражение. Грюннарху еще повезло, что он спасся с частью своих кораблей и людей, а ведь многие из его союзников оказались не столь везучими. Вот, например, королевство острова Оман было едва ли не стерто с лица земли.

Сейчас «Северный Ветер» и еще один корабль поменьше проплывали мимо земель, принадлежавших ффолкам после долгого лета их опустошительных набегов на берега, расположенные далеко от островов Муншаез. Меньше чем через неделю Грюннарх уже будет дома, но даже приятные мысли о возвращении не смогли заглушить мрачного предчувствия, вдруг охватившего короля.

Честно говоря, поход Грюннарха был очень успешным; проплывая вдоль Побережья Мечей, северяне неплохо поживились в городе Амн и даже в Калимшане. «Северный Ветер» был тяжело нагружен серебром и золотом, зеркалами и коврами изумительной работы, шелками и множеством других вещей, которые так высоко ценятся на островах.

А еще Грюннарх стал обладателем таинственных свитков. Король никак не мог понять, почему эти свитки, исписанные непонятными ему значками, так занимают его мысли и кажутся самой главной добычей летнего похода…

Лорд– мэр Лоди стоял перед Грюннархом. Он бесстрашно смотрел на короля северян, но по его глазам Грюннарх понял, что он смирился с поражением.

Держа в руке окровавленный топор, Грюннарх Рыжий с любопытством смотрел на лорда-мэра.

– Я предлагаю вам наше величайшее сокровище. А взамен прошу пощадить детей.

Грюннарх взял белоснежный футляр и поразился тому, что почти не ощутил его веса. Он ожидал, что в футляре будет золото или хотя бы драгоценные камни, но когда король открыл его, то обнаружил четыре свитка.

– Сокровище? – с угрозой в голосе проговорил он. – Это же ничего не стоит!

Но лорд-мэр невозмутимо возразил:

– Вы ошибаетесь. За всю вашу жизнь вам не доводилось держать в руках подобного богатства!

Грюннарх задумался. Просьба этого человека была напрасной: северяне и так никогда не убивали детей, так что тем ничто не угрожало. По правде говоря. Рыжий Король не знал, как можно использовать эти свитки. Но взяв их в руки, он неожиданно почувствовал, что лорд-мэр говорит правду и что он стал обладателем самого настоящего сокровища.

Король стал внимательно рассматривать футляр и увидел изображение прекрасной юной девушки, очень соблазнительной, но Грюннарха почему-то вдруг охватило желание защитить ее. На других картинках были изображены засеянные поля и лесное озеро, а еще очаг, где мирно горел огонь – все эти картины манили короля, обещая ему тепло и уют. Грюннарх был взволнован и, чтобы скрыть это, захлопнул футляр со свитками и, резко развернувшись, грозным голосом приказал своему удивленному войску возвращаться на корабли. Город остался цел и невредим. Более того, король велел держать курс на родные берега, и северяне не совершили больше ни одного набега.

Это лето показалось Грюннарху бесконечно долгим, его почему-то больше не радовал звон оружия, и он не получал прежнего удовольствия от побед над врагом. Теперь сражения тяготили его, став скучной обязанностью, которую приходилось выполнять слишком часто. А после Лоди Рыжий Король и вовсе затосковал. Сообщив командам двух кораблей, что лето уже подходит к концу, он приказал возвращаться, не обращая никакого внимания на удивленные взгляды своих воинов, которые не раз сражались с ним бок о бок в разорительных набегах на города и деревни.