Олекса Чернышев - Не стреляй в ангела

— Добрый вечер, Сэм, — поздоровался я и сунул в его дрожащую руку доллар.

— Спасибо, Марк, — ответил тот с благодарностью. — Я думал, что сегодня мне уже не доведется подкрепиться. К счастью, я ошибался.

— Да чего там, — ответил я.

Я решил пройтись пешком и неспешно шел по улице, проходившей вдоль линии прибоя.

Справа, не более чем в ста метрах от дороги, волны с тихим шорохом ударялись о гальку. Огромное красное солнце лениво приближалось к океанскому горизонту, а вокруг сновали пронырливые наглые чайки, оглашая прибрежную полосу мерзкими натужными криками.

Хотелось побыть одному, но, согласно закону Мэрфи, трижды мне навстречу проехали наши постоянные клиенты. Каждый раз они приветливо махали мне рукой, растягивая губы в улыбке, и я был вынужден улыбаться им в ответ.

Я шел и размышлял о том, что день прошел на редкость сумбурно. Эта Мария Ягер — странная особа, и какова связь между ней и Корой? Почему Марии Ягер понадобилась именно она? Как Мария Ягер узнала о ее существовании? Ладно, если бы о талантах Коры было широко известно. Тогда бы все объяснялось просто. И это странное нежелание ехать с Корой, возникшее у меня…

Из ближайшей телефонной будки я позвонил в справочную. Оказалось, что по адресу Санди 233 проживает некий Роджер Уорт. Это имя мне ровным счетом не о чем не говорило. Но, как бы там не было, на моем счету появилась лишняя тысяча долларов, и воспоминание о деньгах меня успокоило.

Я решил зайти к Коре, тем более, что ноги сами привели меня почти к самому ее дому. Какой-нибудь повод всегда можно найти, — подумал я.

Глава 2

Это был небольшой двухэтажный особняк, крытый красной черепицей, как и большинство домов в округе. Он ничем не выделялся из общего фона, лишь окна на втором этаже были распахнуты настеж. Еще издали я услышал громкую музыку, которая доносилась из открытых окон. Это было что-то из Баха.

Перед дверью стояла дородная женщина лет пятидесяти с мелкой химической завивкой и пробивающимися черными усами, похожая на раскормленную до чудовищных размеров болонку. Она поочередно то стучала кулаком в дверь, то давила на кнопку звонка, словно пыталась выдавить глаз воображаемому противнику. Увидев меня, она с сожалением оторвала руку от двери.

— Меня эта музыка скоро сведет с ума. Я уже минут двадцать как пытаюсь дозвониться, а все бестолку, — прокричала женщина. И грозно добавила:

— Придется вызвать полицию.

— А вы живете поблизости? — поинтересовался я.

— Да, мой дом — напротив, — махнула она рукой. — А вы, собственно, кто?

— Я коллега хозяйки дома, госпожа …

— Кейн, — подсказала она.

— Очень приятно, госпожа Кейн. Моя фамилия — Шнайдер.

— Слава господу, может вы мне поможите, господин Шнайдер, — сказала она более дружелюбно.

Я подошел к двери и повернул ручку. Как ни странно, дверь оказалась незапертой и легко поддалась. Я вопросительно посмотрел на госпожу Кейн.

— Непонятно, — крикнула она. — Я пыталась открыть дверь, но не смогла. Я думала, что она на замке. Я неуверенно вошел внутрь дома.

— Есть тут кто? — крикнул я. Но легче было перекричать пароходную сирену, чем этот чертов магнитофон. Я прошел через коридор и оказался в просторной гостинной.

Добротная дорогая мебель, продуманная планировка и несколько картин на стене, — все это говорило о достатке и хорошем вкусе хозяев. Но в гостинной никого не оказалось.

Музыка доносилась со второго этажа, куда вела лестница с резными перилами из темного дерева. Я решил двигаться на звук и поднялся наверх. Дверь в комнату, из которой раздавалась музыка, была полуоткрыта. Я на секунду остановился перед дверью и, громко постучав, решительно толкнул ее плечом.

На залитой кровью кровати, неестественно вывернув конечности, лежала женщина. Она была совершенно нагой, а ее одежда была беспорядочно разбросана по всей комнате. Голова женщины была полностью закрыта подушкой. Стены были забрызганы кровью, бордовые пятна были даже на потолке. Кровь вместе с какой-то слизью и кусками светлого вещества все еще стекала по узорчатым французским обоям. В комнате чем-то отвратительно пахло.

Без всякого сомнения, то что здесь произошло — случилось не более чем четверть часа назад. Я почувствовал как у меня бешено бьется сердце, заглушая аккорды величественной музыки Баха, и подумал, что не мешало бы выключить магнитофон.

Все еще не веря в случившееся, я машинально приподнял подушку и тут-же отпрянул, едва подавив приступ рвоты. Это была Кора. Ее лицо было искажено чудовищной гримасой, напоминающей улыбку и звериный оскал одновременно. У трупа отсутствовала верхняя часть черепа. То что от нее осталось, лежало рядом как осколки от разбитой вдребезги стеклянной банки, а вот содержимого в черепе явно недоставало.

До меня вдруг дошло — что именно было разбрызгано по стенам. Я подумал что необходимо вызвать полицию. Превозмогая тошноту, я подошел к магнитофону и выдернул шнур из розетки. Наступила непривычная тишина. Носовым платком я вытер со лба крупные капли пота и с трудом перевел дух.

Внезапно я вздрогнул: в наступившей тишине я отчетливо услышал звук открывающейся двери, и на пороге комнаты появилась госпожа Кейн. Увидев окровавленный труп, она в ужасе вытаращила глаза, а ее нижняя челюсть почти вывалилась на ее солидный бюст. Я никак не мог предположить, что женщина способна кричать так громко и так долго как она. Я успокаивал ее до самого приезда полиции.

Мне пришлось прождать в полицейском автомобиле более двух часов, пока шериф закончил осмотр места происшествия.

С шерифом мне приходилось встречаться и раньше, правда при других обстоятельствах. Моя переводческая контора как-то оказывала услуги полицейскому управлению. Тогда было необходимо срочно взять показания у китайца, которого обчистили в подземном переходе. Боже — как давно это было! — подумал я.

Я проводил взглядом молодых парней в халатах, которые деловито пронесли мимо меня носилки с телом, скрытом в черном пластиковом мешке, и погрузили его в микроавтобус. Они переговаривались между собой, как ни в чем не бывало. Для них это была просто работа. Меня же убийство Коры потрясло, и мои руки все еще мелко дрожали, несмотря на десяток выкуренных сигарет.

Мимо меня прошел врач — худощавый мужчина лет сорока. Очевидно, он выполнял полагающиеся в таких случаях процедуры. Когда он поровнялся со мной, я увидел его злое лицо, совсем не сочетающееся с белым халатом медицинского работника. Было видно, что попадись ему сейчас в руки этот маньяк — врач разорвал бы его на части. Наконец, я увидел приближающегося ко мне шерифа Тулоса.