Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы

— Потерпи. Придет время тебе взять на себя долг Хранительницы, тогда я и расскажу тебе все, что мне известно.

К несчастью, очередь Айи хранить чашу наступила неожиданно для них обоих. Айя еще только вступила в свое второе столетие, когда погожим весенним днем Агажар упал мертвым на улице Эро. Только что он обсуждал с Айей достоинства нового заклинания превращения, которое недавно создал, как вдруг рухнул на землю, прижав руку к груди, в мертвых глазах застыло выражение легкого удивления.

Так и случилось, что молодая по меркам волшебников — едва перевалившая за сотню — Айя стала Хранительницей, не знающей, ни что она хранит, ни зачем. Она сдержала клятву, данную Агажару, и стала ждать, когда Светоносный укажет ей на преемника. Сменилось два поколения, через руки Айи прошло много талантливых учеников, но ни одному из них она и словом не обмолвилась о чаше.

Сбылось и предсказание Агажара: Айя с первого взгляда узнала в Аркониэле будущего Хранителя, увидев играющего в саду родительского дома мальчика. Тогда, пятнадцать лет назад, еще ничему не обученный Аркониэль уже мог заставить яблоко висеть в воздухе и гасил свечу усилием мысли.

Как ни молод был тогда Аркониэль, Айя рассказала ему то немногое, что знала о чаше, сразу же после обряда, связавшего их как наставницу и подмастерье, и обучила охранным заклинаниям. Тем не менее, как и велел ей Агажар, пока она сама несла груз ответственности.

За прошедшие годы Айя стала смотреть на чашу как на обузу, хотя и священную; все изменилось месяц назад, когда зловещий предмет стал преследовать ее во сне. Жуткие запутанные кошмары, более яркие, чем обычные сновидения, наконец вынудили Айю отправиться в Афру. В кошмарах она постоянно видела чашу, которую высоко над полем боя несла устрашающая черная фигура, имени которой Айя не знала.

— Айя! Айя, ты хорошо себя чувствуешь?

Айя стряхнула задумчивость и ободряюще улыбнулась Аркониэлю.

— Ну вот мы и добрались!

Скрытая в глубокой расселине горы, Афра едва ли могла быть названа даже деревней, она существовала исключительно для того, чтобы паломникам, ищущим совета оракула, было где остановиться. Гостиница и жилища жрецов лепились, как гнезда ласточек, к отвесным скалам, окружающим небольшую мощеную площадь. Колонны у дверей и прорубленные в толстых стенах узкие окна зданий были украшены древней резьбой. Площадь оказалась безлюдна, но из окон путникам махали жители.

В самом центре площади высилась яшмовая стела, у подножия которой журчал родник, наполняя небольшой каменный бассейн и поилку для лошадей рядом.

— Клянусь Светоносным! — воскликнул Аркониэль. Спешившись, он подвел своего коня к поилке, а сам подошел к стеле. Проведя ладонью по высеченным в камне буквам надписи на четырех языках, он прочел пророчество, три столетия назад изменившее историю Скалы.

— «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена». — Аркониэль изумленно покачал головой. — Это ведь оригинал, верно?

Айя печально кивнула.

— Царица Герилейн — ее тогда называли Предсказанная царица — сама установила эту стелу в благодарность оракулу после войны.

В самые тяжелые дни противостояния, когда казалось, что Пленимар захватит земли Скалы и Майсены, скаланский царь Фелатимос покинул поле битвы и отправился сюда, чтобы вопросить оракула. Вернувшись к армии, он привез с собой свою дочь Герилейн, которой тогда было шестнадцать лет. Следуя словам оракула, царь передал ей власть перед измученными воинами и вручил корону и меч.

Агажар, рассказывавший об этом Айе, говорил, что генералы с сомнением отнеслись к решению царя. Однако с самого начала девушка обнаружила дарованный богами дар полководца и за год добилась победы, собственноручно убив пленимарского Верховного Владыку в битве при Исиле. В мирные дни Герилейн оказалась такой же умелой правительницей, как и во время войны, и царствовала почти пятьдесят лет. Агажар был среди тех, кто оплакал ее смерть.

— Такие знаки раньше стояли по всей Скале, верно? — спросил Аркониэль.

— Да, на всех перекрестках. Ты был еще совсем младенцем, когда царь Эриус приказал их снести. — Айя спешилась и с благоговением коснулась стелы. Камень, хоть и раскалился на солнце, оставался таким же гладким, как в тот день, когда покинул мастерскую камнереза. — Однако даже Эриус не осмелился коснуться этого.

— Почему?

— Когда он прислал приказ уничтожить стелу, жрецы отказались. Чтобы добиться своего силой, пришлось бы захватить Афру, самое священное место в Скале. Так что Эриус великодушно уступил и ограничился тем, что утопил все остальные в море. Была еще и золотая доска с той же надписью в тронном зале Старого дворца… Интересно, что с ней сталось?

Однако молодого мага больше интересовали другие проблемы. Он из-под руки рассматривал скалы.

— А где же храм оракула?

— В глубине расселины. Напейся вдоволь… дальше нам предстоит идти пешком.

Оставив коней в гостинице, Айя и Аркониэль двинулись по дороге с глубокими колеями в глубь ущелья. С каждым шагом склон становился все круче, идти было все труднее. Кругом не было ни деревца, бросающего благословенную тень, ни ручейка, лишь белая пыль висела в неподвижном горячем воздухе. Скоро дорога превратилась в еле заметную тропу, петляющую между камнями, во многих местах ноги бесчисленных паломников сделали поверхность скалы гладкой и предательски скользкой.

Они повстречали две группы верующих, идущих от храма. Несколько молодых солдат, смеясь и громко переговариваясь, направлялись к гостинице, и лишь один отстал от товарищей: на лице его отчетливо читался страх смерти. Вторая группа окружала пожилую женщину, по виду богатую торговку, тихо плакавшую, опираясь на руку одного из сопровождающих.

Аркониэль с тревогой смотрел на путников. Айя дождалась, пока те скрылись за поворотом, потом присела на камень отдохнуть. Тропа в этом месте была так узка, что двоим людям было бы трудно разминуться, а нависающие стены ущелья делали неподвижный воздух горячим, как в печи. Айя глотнула воды из бурдюка, который Аркониэль наполнил у источника. Вода все еще была такой холодной, что у старой женщины заломило зубы.

— Далеко нам еще? — спросил Аркониэль.

— Совсем близко. — Айя, мысленно пообещав себе холодную ванну по возвращении в гостиницу, встала и пошла дальше.

— Ты ведь знала старую царицу, мать нынешнего царя? — спросил Аркониэль. — Была она таким чудовищем, как говорят?

Должно быть, стела заставила его задуматься…