Орсон Кард - Задира и дракон

   Граф видел, как рыцари наморщили лбы, силясь разгадать эту загадку. Неудивительно: ведь сегодня они долго упражнялись в полном боевом облачении, да еще на весеннем солнцепеке.

   - Мой третий ребенок - дочь.

   - А-а, - облегченно вздохнули уставшие от умственных усилий рыцари.

   - Поначалу я прятал ее, ибо мне тягостно было видеть напоминание о горячо любимой жене, умершей в родовых муках. Через несколько лет я справился с горем и решил взглянуть на дочь, которая оказалась необыкновенно красивой девочкой. Признаться, такого красивого ребенка я еще никогда не видел. Я назвал ее Брунгильдой и с той поры всей душой ее полюбил. Я стал самым заботливым отцом на свете, но не позволял дочери покидать ее покои. Конечно, сейчас вы спросите, почему.

   - Конечно, спросим, - хором подтвердили несколько рыцарей.

   - Моя дочь росла такой красавицей, что я боялся, как бы ее не похитили. Правда, я ежедневно ее навещал и говорил с нею. С годами Брунгильда становилась все прекраснее, но то была уже красота не ребенка, а юной девушки. И это прекрасное создание было вынуждено носить старые платья, оставшиеся от матери. Мое сердце буквально обливалось кровью, ведь красота Брунгильды достойна фламандских кружев, венецианского бархата, флорентийских шелков и самых лучших драгоценностей. Сейчас вы сами увидите, куда и на что я потратил деньги - и, поверьте, они были потрачены не впустую.

   Потайная дверь снова отворилась, и старуха ввела в зал Брунгильду.

   Борк, стоя в дверях зала, громко вздохнул. Но никто его не услышал, потому что все рыцари тоже громко вздохнули.

   Граф не преувеличивал: взорам собравшихся предстала редкая красавица. Ее походка была бесшумной, ее ниспадавшие до плеч темно-рыжие волосы напоминали огненный водопад. От долгого затворничества лицо Брунгильды стало бледным, но когда она улыбнулась, ее улыбка напомнила луч солнца в ненастный день. Никто из рыцарей не решился долго глядеть на ее стан, поскольку им безумно захотелось заключить девушку в объятия. Почувствовав это, граф сказал:

   - Должен предупредить: тот, кто дотронется до нее, будет иметь дело со мной. Брунгильда - девственница и девственницей выйдет замуж. Даже если бы некий король предложил мне половину своего королевства, чтобы провести с нею ночь, я счел бы это оскорблением.

   - Приветствую вас, господа рыцари, - с улыбкой произнесла Брунгильда.

   Голос ее был подобен шелесту листьев под летним ветерком. Рыцари, сраженные ее красотой, дружно упали на колени.

   Но, пожалуй, никого так не поразила красота Брунгильды, как Борка. Едва девушка появилась в зале, неуклюжий великан позабыл обо всем на свете и уже не видел ничего, кроме ослепительно прекрасной Брунгильды. Такое случилось с ним впервые. Нет, Борк не мечтал обладать этим совершенством; он хотел, чтобы это совершенство безраздельно властвовало над ним. Борк жаждал до конца своих дней служить Брунгильде, лишь бы та улыбнулась ему. Ради нее он был готов умереть, только бы услышать напоследок: «Я не возражаю, чтобы ты меня любил».

   Если бы он был рыцарем, он облек бы свои чувства в возвышенные слова. Но Борк был неотесанным деревенщиной, поэтому чувства родились в его сердце раньше, чем разум сумел их оценить и найти пристойную форму для их выражения. Не замечая никого, кроме Брунгильды, он двинулся прямиком к ней, и его тень показалась рыцарям тенью пролетевшей над головами смерти. Потом испуг графских вояк сменился злобой - и неудивительно! Этот кухонный увалень взял в свои ручищи изящные белые ручки Брунгильды.

   - Я люблю тебя, - сказал Борк, даже не пытаясь скрыть струящихся по щекам слез. - Позволь мне на тебе жениться.

   Несколько рыцарей все же не растерялись, грубо схватили Борка и потащили прочь, чтобы наказать за неслыханную дерзость. Но великан легко их всех расшвырял. Рыцари разлетелись в разные стороны и тяжело рухнули на каменный пол, но Борк даже не обернулся, его взгляд был прикован к Брунгильде.

   А девушка с нескрываемым удивлением смотрела на него. Нет, не облик Борка ее поразил; она сразу заметила, до чего же парень неказист и нескладен. И в произнесенных им словах тоже не было ничего особенного. Брунгильде с детства твердили, что такие слова говорят все мужчины и потому незачем обращать на них внимание. Больше всего Брунгильду поразила неподдельная искренность лица Борка. Такого она еще никогда не видела, и это зачаровало ее.

   Граф пришел в ярость. У него на глазах деревенский увалень коснулся божественных рук его дочери! Зрелище было просто невыносимым.

   Но увалень обладал изрядной силой. Чтобы оторвать его от Брунгильды, придется затеять настоящее сражение. Рыцари будут только рады проучить негодяя, однако… А вдруг в суматохе пострадает его бесценное сокровище - его дочь? Нет, это животное надо одолеть не силой, а хитростью.

   - Послушай, дружище, - с напускной веселостью произнес граф. - Ты что ж, не успел увидеть мою дочь, как уже сватаешься к ней?

   Борк пропустил эти слова мимо ушей.

   - Я буду тебя охранять, - пообещал он девушке.

   - Как его зовут? - шепотом спросил граф у ближайшего рыцаря. - Имя вылетело у меня из головы.

   - Борк, ваше сиятельство.

   - Мой дорогой Борк, - с прежним напускным дружелюбием сказал граф. - При всем уважении к серьезности твоих намерений должен заметить, что моя дочь - благородного происхождения, а ты даже не рыцарь.

   - Так я им стану, - ответил Борк.

   - Тут одного желания мало, дружок. Ты должен совершить какой-нибудь отважный поступок, тогда я смогу посвятить тебя в рыцари, а уж после поговорим обо всем остальном. А пока ты даже не имеешь права брать мою дочь за руку. Почему бы тебе, как разумному и честному парню, не вернуться на кухню?

   Борк и виду не подал, что слышит графа, а продолжал глядеть в глаза девушки. Брунгильда сама нашла выход из щекотливого положения.

   - Борк, отныне я на тебя рассчитываю, - сказала она. - Но сейчас, если ты не вернешься на кухню, мой отец разгневается.

   «Она права, - подумал Борк. - Она тоже ко мне неравнодушна, если не хочет, чтобы я из-за нее пострадал».

   - Только ради тебя, - сказал потерявший голову Борк. С этими словами он повернулся и вышел из зала. Опустившись на стул, граф шумно вздохнул.

   - Давно нужно было от него избавиться. Мозгов - как у ягненка, а нрав - как у бешеного быка. Пусть сегодня ночью кто-нибудь исправит мою оплошность. Дождитесь, покаон заснет, иначе всякое может случиться. А нам перед битвой раненые ни к чему.

   Напоминание о битве протрезвило даже тех, кто допивал пятую кружку эля. Старуха приготовилась увести Брунгильду.